Головастик из инкубатора - страница 13

Мы выстроились длинной очередью к раздаче и терпеливо ждали, когда, неприлично отожравшаяся на детдомовских харчах, повариха плеснет нам в тарелки немного супа. «Следующий! – кричит недовольная чем-то стряпуха, а ты уже должен занять свое место за столом и без промедления начинать уничтожать выданную тебе порцию, поскольку любая, даже не самая большая задержка, может стоить тебе целого обеда.

Где-то минут через десять Раиса Борисовна строго посмотрела на часы и зычно скомандовала: «Обед закончен. Встали и пошли!». Разумеется, ее нисколько не волновало, успел ли воспитанник «уговорить» все положенные ему блюда, или ограничился только первым, оставив на столе недоеденное второе и компот. Вот почему впоследствии я никогда не елозил в задумчивости ложкой по тарелке и не считал мух на потолке, как делали это некоторые мои одноклассники. Интернат научил меня кушать очень быстро, почти не пережевывая, иначе просто останешься голодным. Я до сих пор от этой дурацкой привычки избавиться не могу.

Мы еще поговорим об интернатской столовой и тех «деликатесах», которые детдомовцы там поглощали, а пока перенесемся обратно на наш этаж под немигающим оком грозной воспитательницы. После обеда Раиса Борисовна продолжила «учить нас жизни» и муштровать самым беззастенчивым образом. Видимо, она хотела, чтобы мы сразу и навсегда вбили в наши черепушки понятие о дисциплине. Раиса Борисовна очень любила порядок, в особенности – порядок тюремный. В ней явно умерла (хотя почему же умерла – жила и здравствовала!) безжалостная надзирательница.

Была бы ее воля, она бы с удовольствием заставила нас ходить с руками, сцепленными за спиной, как маленьких зеков, но это могло вызвать ненужные пересуды и кривотолки, а потому нам было велено всегда держать руки по швам, чтобы мы, чего доброго, не учинили с их помощью какого-нибудь безобразия. «Я должна знать и видеть каждый ваш шаг!» – стращала нас Раиса Борисовна, а я все никак не мог понять: «Ну, зачем она устанавливает такие жесткие порядки? Или забыла, что и сама когда-то была ребенком? Неужели ей не хотелось в нежном возрасте хорошенько оттопыриться и пошкодить? Хотелось, конечно! И наверняка ведь хулиганила не хуже нас. Но, со временем, превратилась в старую, разжиревшую от лени тетку, которая хочет загубить наше детство!».

Уже вечером, после ужина Раиса Борисовна все тем же неизменным строем отвела нас в спальню. Это была не очень большая по размерам комната, с окнами без занавесок, в которую каким-то чудом втиснули штук пятнадцать заржавевших железных коек. Там же уместилось и несколько поломанных деревянных стульев, на которые мы должны были складывать свою одежду. Больше никакой мебели в спальне не было.

Раиса Борисовна указала каждому из нас, на какой кровати он будет отныне спать, пообещала оторвать ноги любому, кто только попробует до утра выйти из палаты и выключила в комнате свет. «Хорошенькое начало! – подумал я, ворочаясь под колючим одеялом, – И как меня только занесло в эту дыру?!». Спать не хотелось. Какое-то тяжелое чувство безысходной тоски накатило на меня и не давало сомкнуть глаз. Я горестно вздыхал, пытаясь прогнать невеселые мысли.

Вдруг прямо рядом со мной раздался какой-то подозрительный скрип – я приподнялся на локтях и стал напряженно вглядываться в темноту. На соседней койке кто-то, что есть силы, мотал своей головой из стороны в сторону. Я тихо окликнул его: «Ей, парень, ты что делаешь?». Но он не слышал меня, продолжая биться во сне башкой о железные прутья кровати. Мне стало немного жутковато. «Еще психов здесь не хватало!» – подумал я и решительно дернул взбесившийся «маятник» за плечо. «А, чего?!» – вскочил он спросонья. «Ничего, – ответил я, – ты нафига дергаешь головой в разные стороны?». «Я? Я не дергаю!». «Ну, заливай мне! Как же ты не дергаешь, когда я сам это видел?». «В самом деле, видел?». «Ну, конечно! Ты только что чуть кровать не сломал!». Парень расстроено почесывал репу, не зная, что на это ответить.