Голубь смерти - страница 44

Типичный одесский разговор. Ну, на вчера я Вам не ничего сделаю – приходите сегодня после пяти. Однако господин Сердюк не положил сразу трубку, а сделал небольшую паузу, словно чего-то выжидая. В телефонной трубке можно отличить прислушивающуюся тишину от тишины, которая не желает слушать. Но нет звука громче, чем молчание телефона. На глупые вопросы мы отвечать не хотим, а на умные – не можем. Затем, явно помявшись, словно что-то его мучило, он совершенно неожиданно добавил к нашему диалогу еще один каверзный вопрос:

– Так вы говорите, что остановились в гостинице «КРАСНАЯ»? И что же, вы действительно приехали из Киева?

– Именно так, почтеннейший. Именно это я вам и говорил несколько минут назад. Вы не ошиблись и правильно все запомнили….

– Только извините, ради Бога, меня за назойливость. А вы, случайно, не имеете честь быть знакомым с неким господином по фамилии Борисюк? Джон Борисюк, из Канады?

Представьте, что жить вам осталось недолго и у вас есть лишь один телефонный звонок. Кому бы вы позвонили и что бы сказали? Так почему же вы ждете? Три дня после смерти ногти и волосы продолжают расти, а вот телефонные звонки быстро сходят на нет. Я рассмеялся, постаравшись сделать это как можно искреннее:

– Все-таки Украина достаточно большая страна, господин Сердюк. И людей с такой фамилией хоть пруд пруди. А вот в Канаде я, увы, никогда не был. Хотя знаю, что там проживает очень большое количество наших бывших соотечественников. К сожалению, по этому поводу не могу вас порадовать. Никак нет, я не знаю никакого господина Борисюка и никогда не имел чести быть с ним знакомым. А почему, собственно, у вас возник этот вопрос?

– Ну, конечно, еще раз извините! Просто он не так давно обращался к нам с аналогичной просьбой. И поэтому я невольно подумал, что у вас могут быть с ним общие интересы. Или что ваши пути в прошлом как-то пересекались. Голубятники, знаете ли, народ общительный… Спасибо за звонок. Буду весьма рад увидеться с вами в пять часов вечера, господин Коваленко.

Укусить самого себя за локоть – все равно, что дать самому себе коленом под зад. После столь насыщенного любезностями и вопросами диалога я положил трубку на аппарат и нахмурился.

– А знаешь, в разговоре он сам инициативно упомянул моего предшественника Борисюка. Полагаю, это что-то да значит. Однако пусть генерал лишит меня тринадцатой зарплаты и надбавки за секретность, если я на самом деле понимаю, что именно конкретно господин Сердюк имел в виду.

– Не очень-то расстраивайся из-за этого. Ты ведь знаешь нашу специфику. На начальном этапе оперативной игры всегда весьма трудно понять что-либо существенное, – достаточно резонно заметила Наташа. – Ой, Михаил, пожалуйста, подай мне руку и помоги встать.

Наташа шустро покинула постель и начала стаскивать ночную рубашку через голову. От великого до смешного, пожалуйста – один шарж. Она выглядела значительно моложе тех лет, что ей давали. Безо всякого смущения, как улитка из раковины, она выскользнула из своего одеяния. Когда она повернулась, я внимательно осмотрел ее лицо и увидел характерные следы облупившейся кожи на носу, тщательно замаскированные макияжем.

Практически такое случается со всеми барышнями, которые стараются заполучить максимальную порцию солнечных лучей в первый же день пребывания на пляже. Облупившиеся плечи прекрасно соответствовали роли, которую она играла, но у меня возникла смутная догадка, что эти ожоги были получены ею отнюдь не на турецких пляжах Средиземноморья. Бедняжка! Ей там, ясное дело, наверное, пришлось несладко. Хотя какое мне дело до ее прежних заданий!