– Птицы сюда, а мы отсюда?
– Да. Поменяемся местами проживания.
– Нет, не пойду.
Вася плюнул и пошел один.
В краснокирпичном здании был гараж и там копался в тракторе какой-то мужик в измазанном комбинезоне. Вася поздоровался. Тот посмотрел на него и ответил. Вася с изумлением узнавал в нем вчерашнего Бориса Юрьевича.
– Ну что, устроились? – спросил Юрьевич.
Вася кивнул.
– А где подруга?
Вася засопел, глядя под ноги.
– Ну… Еще не собралась, – сказал он наконец.
– Хорошо, – ответил Юрьевич. – Вон на стенке вешалка с робами, выбирай для нее и для себя, переодевайтесь и поступайте в полное распоряжение Эдуарда Игоревича.
Вася снял пару грязных брезентовых курток и штанов и снова отправился в вагончик. Валя входила в разрушенную башню и в одном проломе видела залитые солнцем руины какого-то города, а в другом – берег моря. Посреди башни грудой лежали щиты, шлемы и мечи с копьями, на шлемах колыхались перья, и с одного султана на другой перелетала бабочка.
Он растолкал ее. Валя распахнула глаза, и в них что-то нездешнее мерцало и струилось, так что Вася оторопело молчал.
– Ты чего? – спросила Валя.
– Ничего, робу принес. Одевайся, пошли.
– Роба для рабов, – сказала Валя, с неудовольствием глядя на брезентухи.
– Мы не рабы, – сказал Вася, – а временнообязанные.
– Мама мыла раму, мылом мыла рыло.
Вася натягивал штаны, потом куртку. Валя к робе не притронулась.
– Как хочешь, но я тебя кормить не собираюсь, – сказал Вася и вышел, хлопнув дверью.
Эдик тоже спрашивал про Валю, Вася отвечал, что у нее что-то болит, что-то ей нездоровится, короче. Эдик хмыкал и объяснял, что к чему.
– Вот это шед, – говорил он, указывая на сооружение с двускатной железной крышей и какими-то ящиками внутри. – Один шед, за ним второй, там третий, четвертый. Пошли.
Они вошли внутрь шеда. Резко пахло. Сквозь сетчатые окошки ящиков глазели новозеландцы. Красные. Какие-то карлики, с ужасом подумал Вася. Но это были кролики. В шедах они и обитали. Вася и Валя должны были убирать за ними, поить и кормить их. Вот и все. За это их тоже будут кормить и поить, а еще и приплачивать по пять тысяч. Эдик отвел Васю в дальний угол фермы, где была яма для кроличьего навоза. Вонь стояла невидимым атомным грибом над ямой. Также Эдик показал склад кормов. Кролики были не дураки поесть. В рацион входило много всего: картошка сырая и вареная, сено, солома, брюква, силос, зерно, костная мука, мел, морковь, капуста, соль, ну а летом еще трава, ботва и зеленые ветки.
– Ну и все, поэт, начинай, – сказал Эдик, почесывая русые бакенбарды и ухмыляясь. – Проходишь по шеду и насыпаешь вот столько корму в железные миски, вделанные в клетки. А в другую мисочку – водички. А в эту пазуху – сена. А вот из этого желоба какашки сметаешь, сметаешь – сюда. В ведро. И на тележку с обрезанной бочкой. Ну? Усек? А когда в бочке порядочно наберется какашек, гарцуешь к яме.
Эдик доставал сигареты, закуривал.
– Давай, я погляжу, – сказал с дымом.
Вася зачерпнул комбикорм из ведра и насыпал в миску.
– Много-то не сыпь! – сказал Эдик. – Во-о-т. Так. Сам откуда?
Вася быстро взглянул на него, шмыгнул носом.
– Я-а? – спросил, отводя глаза.
– Ну не кроли же. Они известно откуда – с Новозеландии!
– А я из Австралии, – решил отшутиться Вася.
– Откуда? – переспросил Эдик.
– Оттуда, – ответил Вася.
Эдик пристально посмотрел на него, щурясь.
– Ладно, астронавт, давай продолжай. Приду – проверю.
