– Помочись на обожженное место. Быстрей заживет.
– И так пройдет!
– Тебе жить! Готовь зайца на свой вкус, а я еще метнусь.
Очередной добычей оказался молодой кабанчик. Истолковав по-своему прищуренный от дыма взгляд Родиона, тигр поторопился с оправданием:
– Я его не выслеживал специально для себя! Он сам на моем пути под лапу попал! Поделюсь, если зайца будет недостаточно.
– Не смеши! У меня не три глотки! Быстро своих жертв находишь!
Родион помаленьку начал приходить в себя.
– Мы же профессиональные охотники! – похвастался зверь.
– Слышал, что у тигров всего одна охота из десяти заканчивается успешно. Про тебя такое не скажешь.
– Это у обычных тигров. Я же, сам видишь, ненормальный, как бы не от мира сего.
Веретенкину не доводилось разделывать туши. Даже не видел, как это делается. Потому долго стоял над зайцем, не зная, с чего начать. Опять же выручил «земляк».
– Отрежь сперва голову и лапы. Нож, надеюсь, не тупой?
Родион огрызнулся, задетый за живое:
– Хозяин его не скупой!
– Вот и ладно! Левую заднюю лапку отложи в сторону. Сделаем из нее амулет для тебя.
– На кой он мне?
– Глупый вопрос! Для привлечения удачи! Она тебе ой как нужна! Если не в курсе, кроличья лапка – самый счастливый талисман из всех существующих. Будешь постоянно носить при себе. Иначе не будет фарта. И везуха минует тебя стороной.
– Фарта мне всю жизнь не хватало! Никогда не жил красиво! Не в пример тем, кто родился с золотой ложкой во рту, я появился на свет с деревянной. Все, как в песне: «Жизнь моя – вечная осень».
– Потому что не было у тебя такой вот лапки.
С немалой долей иронии Веретенкин вымыл заячью конечность в памятной луже, закрепил на ветках для просушки. Без чувства уязвленного самолюбия выполнил все наставления «инструктора». Сделал надрез вдоль хребта, потянул располосованную шкуру в противоположные стороны. Та на удивление легко отделилась от тушки. Менее привлекательная и более кровавая работа началась с потрошением. Вывалив в траву ворох серых кишок, сверху хотел бросить субпродукты. Тигр остановил:
– Ливер отложи. Я съем, если тебе не жалко.
– Для хорошего тигра ничего не жалко! Что дальше?
– Режь на куски, нанизывай на ветки и в огонь. По уму, надо бы перед этим хорошенько промыть, да уж ладно, не до жиру. Не в той же лохани полоскать, которую так безрассудно хотел осушить, если б не моя бдительность! Шкурку и кишки отнеси подальше, сложи кучкой под дерево. Зверюшки все подчистят.
– Как-то некстати про «лохань» вспомнил! Опять пить захотелось! Забывать начал! Как тебя увидел, офигел, и все естественные желания напрочь отшибло! Сейчас не прочь выпить и кое-что покрепче воды. Жалко, нет у меня способности дьявола, надрезав кору дерева, извлечь вино!
– За чем дело встало? Продай нечистому душу. Наделит еще не такими способностями.
– Ну нет!
– Тогда довольствуйся малым. Поедим, свожу к роднику. Течет неподалеку. И напьешься вволю, и рыльце опухшее всполоснешь. Все легче будет.
– Ты бы поосторожней с «рыльцем»! Я твою морду никак не оскорбляю!
– Как можно морду оскорбить? – искренне удивился зверь. – Морда она и есть морда, что оскорбительно лишь с человеческой точки зрения.
– Можно обозвать ее «харей неумытой», «физиономией мерзопакостной».
– Круто! Неужели соответствует действительности?
Веретенкин уклонился от ответа, выложил на траву скудные припасы. Спросил:
– Сладкое любишь?
– Не побрезговал бы, – дипломатично ответил хищник. Родион протянул два кусочка рафинада и половину хлебной краюхи. Шершавый язык ловко слизнул с ладони сахар, не тронув хлеб.
