– Огонь! – раздалось по-русски из-за ближайшего куста.
И тут же из зарослей орешника брызнула автоматная очередь, щелкнули пистолетные выстрелы, треснуло дробовое ружье центрального боя и в заключение ухнула самодельная граната.
И вновь стало тихо.
Шесть подпольщиков выбежали из чащи к глубокой яме, куда нырнула машина, стараясь заглянуть в нее. Никто из врагов не подавал признаков жизни.
– Похороны по первому разряду, Григорий Афанасьевич! – усмехнулся молодой веснушчатый парень в соломенном капелюхе.
– А ну-ка, сигай сюда, Тимошка, – приказал ему Чернопятов. – Пощупай, как они себя чувствуют. Только осторожно, гляди! Петро! Федор! – обратился он к двум другим. – А вы поищите почту да соберите оружие. Живо!
Трое партизан спрыгнули вниз.
– А их вытаскивать не будем, – проговорил Калюжный, имея в виду убитых гитлеровцев.
Чернопятов усмехнулся.
– Пусть на машине так и едут в свой рай без пересадки…
Большой желтый портфель нетрудно было заметить: конец его торчал из-под тела курьера.
Один из подпольщиков вытащил портфель и бросил его Чернопятову:
– Не это ли?
Чернопятов схватил портфель на лету, кинжалом оборвал его крышку, и на землю высыпались газеты, письма и большой пакет из плотной голубой бумаги, прошитый, осургученный и опечатанный.
Строго секретно
ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ.
ИЗ ВЕРХОВНОЙ СТАВКИ.
В случае опасности захвата противником – уничтожить.
Командующему Н-ской бронетанковой армией генерал-лейтенанту
Отто-Фридриху Шторху.
ТОЛЬКО В ЛИЧНЫЕ РУКИ.
Так гласила немецкая надпись на пакете.
– Все, – крикнул Чернопятов. – Соберите бумаги и оружие! Ни одного листика не оставлять!
Трое выбросили наверх из ямы два легких пулемета, пистолеты, автоматы, вылезли и подошли к Чернопятову. Он сидел на корточках и, перебирая письма, читал вслух адреса. Товарищи слушали.
Никто не заметил, как поднялся немецкий лейтенант. Он протянул руку к лежавшему рядом парабеллуму и, уставившись страшными глазами на подпольщиков, схватил пистолет. Сухо щелкнул выстрел.
Тимофей, стоявший ближе всех к яме, покачнулся, взмахнул рукой и упал, не издав ни звука. Пуля угодила ему прямо в затылок.
Лейтенант дико захохотал. Чернопятов вскинул автомат, прогремела короткая очередь…
Подпольщики подбежали к яме: лейтенант лежал, откинувшись на спину. На лице его окаменела гримаса смеха.
Чернопятов повернулся, приподнял Тимофея, но тот валился из рук.
Подпольщики в молчании сняли шапки.
– Эх, растяпы! – в сердцах проговорил Чернопятов, опуская мертвое тело товарища на землю. – Какого хлопца потеряли…
– Да… – глухо уронил Калюжный.
– Засыпайте яму, – махнул рукой Чернопятов. – Пора уходить…
Чернопятов к любой боевой операции – малой или большой, легкой или трудной – подходил всегда одинаково серьезно, вдумчиво, расчетливо. В этом сказывался склад его дисциплинированной натуры. Он заранее пытался учесть все шансы «за» и «против», подсчитать плюсы и минусы, представить, как будут развертываться события.
И сегодняшняя операция не являлась исключением.
Каждый подпольщик, идя на нее, заранее знал, что от него требуется.
Почти все участники налета на машину провели ночь без сна. Казалось, чего проще: забраться в лес, вырыть «волчью» яму, замаскировать ее и ждать. Но так лишь казалось.
Чтобы это сделать, надо было прежде всего выбрать наиболее подходящее место для ямы; быть твердо убежденным, что машина пойдет именно этим путем; вынести из тайников, разбросанных в лесу, оружие; наконец, выбраться из города, не попав на глаза бдительных патрулей.
