– Жертва там?
– Да.
Синдо миновал спальню и открыл дверь в маленькую захламленную комнату. Юридические справочники, научные статьи и газетные вырезки наводили на мысль, что это бывший кабинет хозяина дома. Один угол все же оставался за женой: в нем высились аккуратные стопки журналов с судоку и лежал недовязанный шарф, нитки от которого тянулись через стол. Синдо указал на старое кожаное кресло. Ивата послушно уселся. Шеф закрыл дверь и негромко заговорил:
– Ты читал местную прессу?
– Нет.
Синдо долбанул кулаком по стене над головой Иваты, так что посыпалась штукатурка.
– Они стали в стойку и готовы перегрызть друг другу глотки ради сенсации, которая имеет здесь место впервые с 1923 года. И вот что я скажу, местные – это только начало.
– Они не услышат никаких подробностей.
– Подробностей? – Синдо стал мерить шагами комнату. – Сейчас я проясню для тебя подробности. Прошлым утром один самодовольный говнюк из федералов позвонил мне и пригрозил, что, если я не брошу ему кусок пожирнее, назавтра первые полосы газет затрубят о профнепригодности полицейских. Естественно, я посоветовал ему засунуть свои угрозы в одно место и повесил трубку, убежденный, что мозговитый инспектор Ивата в поте лица занимается делом. Но этот разговор, признаться честно, оставил осадочек, и, просто для очистки совести, я звоню надежной, как скала, младшему инспектору Сакаи. И представь себе мое изумление, когда Сакаи докладывает, что, вместо того чтобы выполнять мой приказ – то есть рыть носом землю и продвигаться с расследованием, – Ивата, нате вам, навестил покойного предшественника и умудрился, твою мать, попасть под машину. Ладно, в конце концов, на то могла быть причина. Но потом мне становится известно, что один из моих старших инспекторов избит в результате разногласий – и не кем иным, как инспектором…
Ивата подался вперед: – Синдо, погодите…
