Не люблю я Карлсона, признаться. Как нормальный, взрослый человек – не люблю. Это такое наглое хамло, неизвестно почему невзлюбившее фрекен Бок и с упорной методичностью дебила делавшее жизнь несчастной женщины невыносимой. Вот у меня бы кто-то плюшки спёр! В свете того, что тесто я научилась заводить буквально на днях, мои плюшки мне теперь втрое дороже. Но, скорее всего, Карлсон не стал бы жрать ЭТО. Поначалу. Потом привык бы. Но что-то я снова съехала на лирику, товарищи.
Там были ещё какие-то невнятные персонажи, но моё детское сердце принадлежит Яге, а взрослое – не любит Карлсона, поэтому их я и запомнила наиболее чётко. Все остальные были не столь яркие. В общем, показали деткам какую-то весьма поучительную сказку о пользе (несомненной!) учёбы, вовремя сделанных домашних заданий. Они (персонажи) долго не хотели уходить, и я, похвалив себя за многолетнюю привычку садиться на заднюю парту, успела слегонца вздремнуть.
В заключение преподаватель выперла-таки всех посторонних, и остались мы с ней один на один – она и, пока единый клан, дети плюс родители.
Ещё одно небольшое лирическое отступление – пока рассаживались дети, взрослые разговаривали. Подружка, миновав линейку, уже ждала нас в кабинете, чтобы забрать аппарат и полюбоваться на моё распаренное, как после бани, лицо. Женя разговаривала с мамочкой своей подружки, и, завидев Катюшу, махнув в её сторону лапкой, сказала: «Вот, а это Катя! Она наш водитель!». Я долго потом Катюню подкалывала, ихих.
Да, и о нашей классной руководительнице. Это немножко шебутная, взбалмошная тётка лет шестидесяти или около того. У неё уже давно свои внуки, взрослая дочка, а она вот – преподаватель младших классов. Строгая (я специально записывала дочь именно к такой), но говорливая и улыбчивая. Забегая немного вперёд, скажу, что наш класс не бегает на переменках, как стадо бегемотов по коридору, а тихо сидит в кабинете после уроков. Ну, насчёт тихо – тут я, конечно, вру. Но они и правда не носятся по коридору, рискуя расшибить себе лбы или затоптать пришедших пораньше родителей. Что как-то успокаивает.
…Вышли мы из школы задумчивые. Я, во всяком случае. Погода, конечно не наладилась ни капли, да и с чего бы? Она такая ещё полторы недели стояла – ветер, ливень и холод собачий. За нами приехали. Жека не умолкала ни на минуту, рассказывая Кате, какие ей предстоять уроки, и как ей всё понравилось, да где она будет сидеть, ну и всякое такое. Катя послушно восхищалась. Странно, я лично как-то не помню у себя восторга после первой моей линейки. Ну, может, просто забыла.
Приехав домой, мы устроили себе пир на весь квартир. Ели торт ложками прямо из коробки, запивали чаем, танцевали и вообще всячески веселились. Потому что в ближайшее время веселиться лично мне всяк не придётся. Хотя, как оказалось, это далеко не так. Но это уже совсем, как говорится, другая история.
Письмо про любовь
Что есть любовь? Наверное, тому, кто сможет внятно, полно и в трёх словах ответить на этот вопрос, присудят Нобелевскую премию. Не меньше. Не считая посмертной славы, записи в Книге рекордов Гиннеса, золотого памятника в центре родного города и создание оному бессмертной славы воспитателя великого человека. Как-то так. Конечно, и я не возьмусь за такое. У меня гораздо больше всяких важных дел, нежели ломать голову над определением «любовь». Она есть, и я ей пользуюсь. Мне же и в голову не придёт заглядывать и изучать устройство будильника, который мне необходим минимум шесть дней в неделю. Такое в голову может прийти только моему ребёнку.
