Гортензия с возмущением бросила карандаш.
– Ну, знаешь ли…
– Чепуха! Пиши! – Он опять почесал щеку и начал диктовать: – Капо Гефель и поляк Кропинский прячут на вещевом складе еврейского ребенка, а гауптшарфюрер Цвайлинг ничего об этом не знает.
Гортензия большими печатными буквами написала это на бумаге. Цвайлинг задумался. Нет, не то! Он оторвал от обертки еще клочок и сунул его жене.
– Гефель с вещевого склада и поляк Кропинский хотят насолить гауптшарфюреру Цвайлингу. Они спрятали на складе, в правом дальнем углу, еврейского ребенка. – Цвайлинг подошел к жене и заглянул через ее плечо: – Вот так, правильно. А теперь подпишись: заключенный с вещевого склада.
Выводя буквы, Гортензия спросила:
– Что ты сделаешь с запиской?
Цвайлинг с довольным видом потер руки:
– Подсуну Райнеботу.
– Ну и мошенник же ты! – презрительно сказала Гортензия.
Цвайлинг счел это за одобрение. Тугие груди Гортензии под ночной сорочкой дразнили его взгляд. Ухмыляясь, он заключил жену в крепкие объятия.
На другое утро Пиппиг сразу же после поверки примчался в лазарет. В перевязочной он застал Кёна.
