Голый неандерталец. Происхождение, обычаи, ритуалы, интеллект древних родственников человека - страница 2

. А разве можно смотреть на неандертальца с точки зрения антрополога? Руссо рассматривал человечность больших обезьян, когда другие отрицали человечность «дикарей», которые на самом деле относятся к нашему биологическому виду, хотя и другой культуры. Границы человечности всегда были неустойчивые, нечеткие, и многие общества ставят животных на один уровень с людьми, смещая центр тяжести, считая человека частью одного целого. Его не увидеть сквозь наши общественные конструкции, которые искусственно отделяют и изолируют человека от его среды. Где же находится неандерталец в этом лабиринте? На каком полюсе, человека или создания, располагает его наше подсознание?

Во всех учебниках вам объяснят физиологию этого вымершего вида: отсутствие подбородка, убегающий лоб, надбровье, висящее над глазами, объем мозга, превышающий наш. Низкий, коренастый, сильный, превосходный ремесленник. У нас с ним был общий предок более 400 тысяч лет назад. В тех же учебниках вам покажут его замечательную мускулатуру и объяснят механику пальцев, из которой следует захват предметов, отличающийся от нашего. Вам расскажут об огромных территориях, на которых он жил: от атлантического побережья до Алтайского края, горной границы между Восточной Монголией и сибирскими просторами. А потом добавят, что это человечество внезапно вымерло 40 тысяч лет назад. На его суть они будут только намекать, так как, конечно же, ни форма нашего черепа, ни изгиб нашей бедренной кости, ни размещение нашего большого пальца не определяют нашу человечность. И, обойдя эти очевидные морфологические характеристики скелета, дальше даже лучшие из этих учебников пойти побоятся. Ну, а те книги, авторы которых точно уверены в сути этого вымершего человечества, может, лучше вообще не открывать…

На самом деле мы еще не закончили определять глубинную суть этого другого человечества… И это сомнение погружает нас в неопределенность природы как нашего, так и всех иных человечеств, с которыми мы разделяли планету на протяжении какого‑то времени.

Представьте себе, что вы разглядываете пейзаж с высоты горной вершины. Вам кажется, что всю бесконечность, открывающуюся перед вами, можно охватить одним взглядом. Но вместе с тем пейзаж с такой высоты – это многочисленные далекие рельефы. Какими бы прекрасными они ни были, вы не увидите людей, которые там живут, различите лишь намек на деревенские улочки и не почувствуете вкус хлеба из невидимой вашему глазу булочной. С высоты далеко видно, но никого не встретишь. И не узнать, чем пахнет из того ресторанчика, и не потрогать текстуру камня на стене вон той церквушки. Но если приблизиться, можно различить причудливые повороты этих деревенских улочек, по которым сотни человеческих поколений носили свои надежды.

Но картину будто бы рисовал импрессионист. После 300 тысяч лет в оставшемся огромном пазле не хватает слишком много кусочков, и приходится прибегать к нашему воображению, чтобы достроить картину. Что‑то тут не так. Создание убегает от нас. Неандерталец однозначно остается загадкой. И те, кто сегодня верит в обратное, недостаточно или с поверхностным энтузиазмом порылись в этой грязи. Забавно, но исследователей, которые рассуждают о создании, условно можно разделить на две категории: те, которые уверены в его сути, и те, которые все еще сомневаются и ищут. Первая категория так ярко и громко заполняет научное медиапространство, что кажется большой. Вторая категория менее заметна, поскольку, когда сомневаешься, стараешься молчать и не выскакивать слишком рано. У этих молчаливых обычно грязные ногти, потому что они бесконечно скребут эту землю, чтобы допросить оставленные созданием предметы. Кем же все‑таки был этот чертов неандерталец?