Радио, которое вытащило Еву из космоса, все бубнило, но совсем тихо. Ева едва различала голос Гомера, слов певца было не разобрать. С началом войны Гомера, певшего прежде незамысловатые песенки о состоянии культуры, перевели в Театр боевых действий – воевать на стороне Маленькой империи. Его рост по карьерной лестнице начался с песни про корабли и не закончился до сих пор. Правительство упорно делало вид, что войны нет, и выставляло все происходящее как реалити-шоу, ведущим в котором был Гомер, но сам Гомер, поговаривали, знал будущее и знал, чем закончится война.
– Сделай звук погромче, – попросила Ева бармена, и голос Гомера зазвучал в полную силу. Впрочем, присутствующие не обращали на него особого внимания – в городе до сих пор было принято думать, что никакой войны нет.
– Но и мне на земле могучей судьбы не избегнуть;
Смерть придет и ко мне поутру, ввечеру или в полдень,
Быстро, лишь враг и мою на сражениях душу исторгнет,
Или копьем поразив, иль крылатой стрелою из лука.
– Это он кому предсказывает смерть? Моцарту? – бармен пожал плечами, он не интересовался политикой. – Это о Моцарте! Это ему судьбы не избегнуть! – бармен стушевался. Сейчас он чувствовал, что это ему судьбы не избегнуть и долг заставит его поддержать дискуссию с насквозь политизированной посетительницей. Но вообще-то бармен считал, что человек создан для любви и счастья, а политика – удел тех, кому баба не дает.
Через десять минут Ева уже сидела в желтом Volkswagen Golf.
– Падам, падам, мы едем домой! – объявила она таксисту.
– Хорошо, – легко согласился водитель. – Адрес-то назовете?
– Падам, падам! Ой, точно, адрес! Извините, мотивчик в голове засел, ни о чем больше думать не могу.
Элизабет, администратор зала: Падам, падам? Ты серьезно? Не понимаю, почему она вечно контролирует речевой аппарат?
Эмма: Девочки, не ссорьтесь.
О нет, начинается. Ева поморщилась и потерла лоб ладонью, как будто голоса можно было стереть из головы, как обидную надпись с запотевшего стекла автобуса.
– Голова? – сочувственно спросил водитель.
– Голова, – согласилась Ева.
Юрий (на переднем сиденье): Быстрее, братишка, вези нас к дому! Гони! Гони! Гони!
Императрица: Девочки, почему мы уезжаем так рано? Давайте вернемся в «Арбуз»!
Элизабет, администратор зала: Только не это, уложите ее в постель.
Рикардо: Mia cara, non ci vediamo da molto tempo! Come stai?
Императрица (обращается к Элизабет): Ты постоянно затыкаешь мне рот! Ты мешаешь мне жить! O Ricardo, sto bene, come stai? Voglio divertirmi, sei con me?
Рикардо: Si, mia cara!
Маленькая Ева (хнычет).
Элизабет, администратор зала: Угомоните императрицу!
Эмма: Девочки, не ссорьтесь.
– Почти приехали. Вы, наверное, очень устали? – спросил таксист, глянув в зеркало заднего вида.
– Я? Ничуть.
– За всю дорогу ни слова. Наверное, все-таки устали.
– Наверное. А мы можем вернуться обратно в «Арбуз»?
– Обратно? – на всякий случай уточнил таксист, прикинув в уме стоимость поездки. – Значит, все-таки не устали! Едем в «Арбуз»! – провозгласил он торжественным голосом.
Элизабет, администратор зала: Что происходит? Отмените кто-нибудь поездку!
Ricardo: Mi dispiace, mia cara!
Маленькая Ева (хнычет): Мне пора домой! Что скажут родители? Мне пора домой!
Элизабет, администратор зала: Так возьми и отмени поездку! Кто-нибудь мне объяснит, почему она постоянно контролирует речевой аппарат?! Отменяй!
