С большим трудом Эльазар успокоил её. Затем, как можно осторожнее, спросил:
— Он к тебе не прикасался?
— Нет, — замотала она головой, — я бы не позволила.
И Эльазар увидел в её руке короткий кривой нож. Такие ножи продавались на базаре у оружейников Дура-Европоса. — Он не приближался ко мне, но сказал, что он из сыскной полиции и разыскивает девочку, которую украли у родителей. Потом начал расспрашивать кто я? Мое имя, имя отца, откуда мы и куда едем?
— И что ты ему сказала? — как можно спокойнее спросил Эльазар.
— Я сказала, чтобы он ушел, что без моего хозяина я не скажу ни слова, — и она вновь разрыдалась. — Тогда циклоп заорал на меня и потребовал, чтобы я замолчала, иначе он мены арестует и выяснит не беглая ли я рабыня? — Испугавшись, я забежала в комнату и, как ты велел, закрыла дверь толстой доской.
Некоторое время Эльазар обдумывал услышанное. Потом велел Эсте надеть нарядную хламиду и покрыть голову, как это делали иерусалимские женщины. Сам же облачился в парадную одежду конника и прикрепил пурпурную ленту награжденного "За храбрость". Затем они направились к роскошному дворцу наместника. Здесь же находилась таможенная полиция, сыскная служба и небольшой отряд охраны, состоявший из копейщиков.
Проходя мимо помещений сыскной службы, Эста невольно остановилась. Она увидела своего преследователя — циклопа. Он тоже узнал её и направился, было в её сторону, но, увидев Эльазара, остановился.
Эльазар, ничего не замечая, грубо подтолкнул Эсту — "Не отставай ни на шаг и не оглядывайся!" — услышала она приглушенный голос.
Вскоре они оказались внутри большого двора. В центре солнечными осколками рассыпались струи замысловатого фонтана. И тут же исчезали в прозрачной воде просторного бассейна.
В отличие от шумных и знойных улиц города, здесь было прохладно и тихо. Воины, стоявшие у огромной двери, скрестили копья, но, увидев на кожаном панцире конника пурпурную ленту, мгновенно подняли оружие, приветствуя награжденного.
Царским наместником и одновременно военным комендантом порта, оказался невысокий, плотного телосложения, македонец. Под его массивным носом темнела крупная вишневая родинка, которую он пытался скрыть небольшими усами, не свойственными грекам.
Войдя в огромный зал, Эльазар приветствовал коменданта, как высшего военачальника, приложив правую руку к левому плечу и чуть преклонив голову.
В ответ последовал дружеский взмах руки, который означал ответное приветствие и одновременно приглашение — присесть рядом на высоких, расшитых золотом, подушках.
Эльазар вновь приложил руку к плечу и показал на солнечный закат, что по традициям конников означало: не остается времени на разговоры.
— Кто ты, храбрый воин? И чем могу быть полезен? — раздражаясь поспешностью гостя, спросил комендант.
Вместо ответа Эльазар сделал по-военному два шага вперед и передал коменданту отпускной документ.
Комендант медленно слово за словом прочитал написанное и теперь, уже не скрывая раздражения, довольно грубо спросил:
— Что де ты хочешь, храбрый… иудей? А ведь мне послышался в твоей речи фессалийский говор, — и весело захохотал. — У иудея — фессалийский говор!
— Не по диаметросу амфоры определяется вкус вина! — произнес Эльазар одну из фессалийских пословиц, услышанную им от Никоса. — Ты, уважаемый комендант, как мне представляется, невнимательно прочитал документ.
Озадаченный смелым поведением гостя, комендант, скрывая злость, вновь развернул папирус, и вскоре на его лице появилась виноватая улыбка.
