– В четверг, – я вздохнула.
– Ну что сказать? Терпи, казак. У тебя с выдержкой как вообще? Сможешь с ним объясниться так, чтобы не обблеваться и чтобы он ничего не заподозрил?
Меня перекосило, когда представила себе это самое «объяснение». Придётся же улыбаться и держать лицо… А если он, не дай Бог, ещё и целоваться полезет?
– А вот чтобы с ним больше никогда не видеться, никак нельзя?
– Совесть имей, Марко! Я ректор училища, а не фея-крестная. Хотя… – она заговорщически улыбнулась и вновь отвернулась к сейфу. – Это, конечно, не хрустальные туфельки, но и ты не на бал едешь, душа моя. Правильно говорю?
Я сначала кивнула и только потом вспомнила, что прямо сейчас Одетта меня видеть не может, открыла рот, чтобы ответить, но она уже повернулась ко мне.
– Вот!
Ректор с довольным видом протянула пузатую бутылочку без каких-либо опознавательных знаков, но с жидкостью насыщенного янтарного цвета внутри.
– Это...
– Из личных запасов. Дарю, – торжественно и слегка насмешливо произнесла она. – Как старшая сестра младшей… И это, сеструха, ты всё сразу не пей. А уж если напьёшься, то хотя бы не рыдай. Стыдно такой хороший напиток на уродов переводить. Договорились?
Кивнула, чувствуя, что готова расплакаться. Госпожа Вальдо на должности ректора была чуть меньше трех лет, поэтому пересекались мы очень редко. Если честно, думала, что она и имени-то моего не помнит, а оно вон как всё обернулось.
– Я… Отти, у меня слов нет… Если бы ты только... я никогда этого… – промямлила и шумно выдохнула. Вот такая хреновая жизнь! Не умею я слова благодарности произносить, не научилась.
Ректор махнула рукой и неопределённо пожала плечами.
– Потом поблагодаришь, если посчитаешь нужным.
– Спасибо! – всё-таки пробормотала я, спрятав бутылку коньяка в рюкзачок, и направилась к двери.
И теперь, сидя в купе скоростного поезда, перебирала события минувших дней и ужасалась. О небо! Ещё неделю назад я была самым счастливым человеком если не во всём мире, то в Аполлоне точно.
Счастливица? Скорее уж неудачница, которая умудрилась двадцать лет жизни уместить в два баула и один рюкзак.
Единственные подруги её – меня то есть – проклянут, когда поймут, что не только не пришла на распределение, но и уехала в неизвестном направлении, не сказав ни полслова и даже не попрощавшись. Да и как я могла? Ведь Дом первым делом к ним с расспросами придёт. Нет, не хочу, чтобы у близняшек из-за меня были неприятности. Вот устроюсь на новом месте, разберусь со всеми проблемами, тогда им и позвоню.
Любимый мужчина… Меньше суток назад он с видом победителя гладил эту горе-счастливицу по голове и довольно бормотал, что гордится своей хорошей девочкой, которая взяла себя в руки и приняла правильное решение. То-то он удивится, когда к ним в участок в понедельник приду не я, а кто-то другой… Хотя, думаю, Доминик обо всём уже сегодня узнает. Не удивлюсь, если у него хватит наглости притащиться в училище с букетом цветов…
Боже, как же так случилось? Была у меня жизнь, может, и не самая яркая, и не самая счастливая, но всё в ней было размеренно, понятно, а главное – привычно, и вдруг – бах! –вмиг разлетелось на куски. На мелкие осколки, которые теперь и захочешь – не склеишь.
В который раз посмотрела на часы. До отправления поезда оставалось меньше минуты, а я по-прежнему была одна в купе.
– Может, хоть раз в жизни повезёт, – пробормотала, – и никто так и не появится…
