Половины монет пропавших аристократов никто не тронул. Это было крайне необычно. Зачем участвовать в игре, если не для того, чтобы получить вес в обществе? Судя по числу пустых мест в зале, последние события сделали сереков еще более осторожными, чем обычно.
Сизин развернула свиток и проглядела его, прежде чем зачитать его содержимое вслух. Она подавила вздох: она уже месяц заменяла при Облачном дворе свою мать-императрицу, и за это время указы ее отца стали еще более причудливыми. В них говорилось только о дорогих его сердцу войнах за тени против принцев Разбросанных Островов.
– Указы императора таковы! Десять фаланг Мертвых Крыс перевести в Харрас для защиты наших портов. Прекратить оказывать поддержку принцу Филару и приготовиться к осаде его форта на Корфине. Кроме того, мы должны увеличить наши запасы стали, чтобы повысить ее цену на рынке. – Она помедлила, задержав взгляд на последнем символе. – И это все. Так сказал его величество император.
Повисло молчание. На лицах придворных отразилось недовольство, и наконец один из них – седеющий серек с тонкой бородкой, заплетенной в косицы с помощью золотых нитей, набрался храбрости и заговорил:
– А как же нехватка воды в Никсе, будущая императрица? Наверняка…
Сизин направила свиток на серека, заставляя его умолкнуть.
– Серек, я не понимаю. Ты обвиняешь моего отца в невежестве или в глупости?
– Ни в том, ни в другом, ваше высочество.
– Надеюсь, что нет. Моему отцу прекрасно известно, какие слухи ходят о Никсе. Если он решит, что с этим делом необходимо разобраться, то непременно примет меры.
– Там действительно больше ничего нет? – спросил другой голос.
Она сразу его узнала. Это был серек Бун. Призрак развалился в своем кресле, ярко светясь в полумраке западного балкона. На его груди – там, где у живого человека сердце, – белыми самоцветами было выложено поблескивающее перо. Синяя дымка за пределами пышных рукавов была темнее, чем у других призраков – из-за пожара, который поглотил его тело пятьдесят лет. Очень мало свободных призраков поднялось до такого высокого звания, как «серек» – если не считать тех, кто умер сереком и не попал в рабство после смерти. Бун принадлежал именно к первой, весьма немногочисленной группе.
Сизин посмотрела на призрака, надеясь, что он видит ее притворную улыбку.
Титул «серек» означал «правитель района», но Сизин давно поняла, что сереки, в основном, занимаются не городскими делами, а подачей жалоб императору. Поскольку император по-прежнему владел наибольшим числом призраков, сереки никак не могли повлиять на его решения, но в соответствии с традицией они считались голосами города и поэтому были не только самым богатым, но и самым гордым сословием. Игнорировать или оскорблять их было опасно.
– Вы недовольны, Бун? – спросила она.
– Неужели там нет ничего о насущных делах? О безудержном похищении душ? Может, что-нибудь об исчезновении императрицы? Или, как уже сказал достопочтенный серек Вараст, про слухи о пересыхании Никса? Насчет этого там ничего нет?
– Верно, верно! – одобрительно вскричали другие.
Услышав про императрицу, Сизин с трудом сохранила невозмутимое выражение лица. Об исчезновении ее матери ходило много слухов и домыслов, но Сизин знала правду: ее мать, забыв о своем долге и о семье, бросила свое имущество и исчезла, оставив лишь кусок папируса, с коротким сообщением: «Ушла на восток».
