– Ой нехорошо это кончится… – прошептала женщина.
Потом взяла телефон, огляделась и бросила его на пол, глазами мокрыми от слез наблюдая, как старый телефон мужа разлетается вдребезги. По сериалам, которые госпожа любила смотреть, она знала, что через телефон можно отследить местоположение его владельца. Но этого госпоже Юн показалось мало. Она подошла к ящику с инструментами мужа, стоявшему под столом (в маленькой квартире его негде было хранить), достала молоток и несколько раз ударила по экрану телефона.
Она не даст своего мужа в обиду.
* * *
Слышу удары сквозь шум падающей воды. Судя по характеру звука, бьют тупым предметом по стеклу. Пытаюсь вспомнить, есть ли стекло на входной двери, потому что на звук разбитого окна не похоже. Мне в наследство достался ворох неприятностей. Пришли таки незваные гости?
Воду не выключаю. В голове всплывают строки старой детской китайской песенки. Понятия не имею, откуда ее знаю, но начинаю петь.
– Я одно большое яблоко. Кто из детей не любит меня?
Пусть думают, что я ничего не услышал. Враги должны убедиться, что имеют дело с пьяным идиотом. Тянусь к полотенцу, наспех вытираю ступни, чтобы не поскользнуться на плитке. Свободной рукой беру увесистый тюбик с пеной для бритья. Голову таким не проломить, но лучше, чем с пустыми руками.
– И душистое и сладкое и вкусное. Кожица сверху красная, красная, хороший цвет… – продолжая петь, проворачиваю замок на двери в душевую.
Приоткрываю дверь, прислонившись спиной к стене. Удары прекращаются, но раздается трель звонка стационарного телефона. Слышу топот ног, судя по звуку, они принадлежат не крупному человеку…
– А—а! – раздается отчаянный женский визг.
Выскакиваю из душевой, замахиваясь тюбиком пены для бритья, но рука с тюбиком так и застывает над головой.
Отбой.
Повышенный уровень опасности отменяется.
У столика со стационарным телефоном стоит жена, только вместо тюбика с пенной, у нее в руках молоток среднего размера. Схватив его обеими руками, она подняла молоток над головой и замахивается на стационарный телефон. Боковым зрением вижу на полу осколки мобильника.
Глаза у госпожи Юн выпучены, явно напугана, дышит тяжело, а волосы растрепанны. Выбрасываю тюбик, в два широких шага оказываюсь рядом с супругой и забираю молоток. Жена не отпускает, пытается пнуть телефон ногой. Не мое не жалко, но она на кой то черт разбила мобильник – вижу осколки стекла и пластика. Остаться совсем без связи – опрометчиво. Информацию нужно откуда-то брать. Нежно (если это применимо к подсечке) подсекаю опорную ногу госпожи Юн и усаживаю ее на диван. Прикладываю указательный палец к губам, глядя в ее широко раскрытые глаза, сам снимаю трубку с телефона.
– Слушаю!
– Ни хао, отец, – слышится дружелюбный голос из динамика.
Жена не сдается, пытается укусить мою руку и добраться до телефона, у нее явно истерика. Прикрываю динамик ладонью.
– Сын звонит. Дай поговорить.
Жена вздрагивает, губы искривлены и напоминают две тонкие полоски-нитки, на мокром месте глаза. В ответ коротко кивает и бежит в душевую. Пусть, заодно выключит воду.
– Ни хао, сын, – возвращаюсь к разговору.
О том, что у меня есть сын или любые другие дети, не знаю совсем ничего. Даже не могу припомнить имени отпрыска. Но судя по структуре голоса, резонансу, типу и слышимости, сын взрослый, около тридцати. Тембр и экспрессия подсказывают, что он уверен в себе, и идет по жизни уверенно.
