Видимо, по законам Крайнего Севера, кто больного вылечил, тот его и танцует. Витька не сопротивлялся, он благоразумно решил, что после всего того, что с ним здесь происходило, отказать соотечественнице было бы просто непатриотично.
Сонька любила жарко и долго, но все же с учетом недавней травмы. Немного отдохнув, она поцеловала его в лоб, как ребенка.
– Вам нужно поспать.
Витька уснул еще до того, как она ушла. Жаль Соньку, ведь пропадет это диво дивное на бескрайних просторах Сибири. Больше он ее в своей жизни не видел – настоящая русская баба. Разбудил его звонок жены.
– Ну что, небось чемодан собираешь?
– Нет, сплю.
И опять рухнул в объятия Морфея.
Шишкеев вставал с кровати не спеша, спина все еще немного ныла. Зазвонил местный телефон.
– Господин Шишкеев, машина в аэропорт будет ожидать в одиннадцать часов у главного входа.
– Спасибо, буду вовремя.
Наступил долгожданный день, Витька собирал чемодан. Сначала он разложил на кровати чемодан, а потом рядом с ним вещи и подарки. Вниз уложил обувь и несессер с туалетными принадлежностями, затем подарки, а сверху вещи, разглаживая каждую складочку, оставшуюся сибирскую настойку завернул в трусы. Закрыл чемодан и проверил, ровно ли закрылась молния. Да, флотская прививка аккуратностью – это на всю жизнь!
Напоследок посидел на веранде, любуясь морем. Ровно в половине одиннадцатого он спустился в холл, нужно было произвести окончательный расчет. Аппарат, потрескивая, привычно списал деньги с карты, персонал, дежурно улыбаясь, пожелал доброго пути. Чемодан был уже в машине, и Витьку больше ничего здесь не держало. Он с радостью захлопнул дверь мерседеса, за рулем был все тот же цыганистый грек.
– Можно ехать?
– Да, только когда будем проезжать Кардию, заедем в церковь Святого Спиридона.
До церкви доехали быстро, будний день, рабочее время, церковь была пуста. Шишкеев попросил водителя найти настоятеля. Минут через пятнадцать появился служитель культа, внушительных размеров, с иссиня-черной курчавой бородой, в длинной рясе и скуфье.
– Как к вам обращаться, батюшка?
– Зови отец Агафоник, – пророкотал тот густым басом.
– Благословите, отец Агафоник.
Поп размашисто осенил его крестом и протянул руку, Витька покорно ткнулся в нее лбом.
– Отец Агафоник, я хотел бы сделать подношение вашей церкви.
Шишкеев протянул батюшке коробку с часами, подаренную Соней. Домой ее не привезешь, а так лучшего применения и нет. Поп коробочку открыл, и глаза его загорелись.
– Богоугодное дело творишь, сын мой.
Витька знал, теперь отец Агафоник ему точно не откажет, и он со смиренной рожей попросил:
– Не исповедаете, батюшка?
Крепко сжимая в могучей руке подарок, поп благосклонно ответил:
– Долг мой – помогать заблудшим.
Вывалил ему Витька все, что с ним происходило, ничего не утаивая.
– Каешься ли в содеянном, сын мой?
– Каюсь, батюшка.
И застыл в поклоне. Отец Агафоник накрыл его епитрахией, на греческом языке прочитал разрешительную молитву, дал поцеловать крест и Святое Евангелие и допустил к причастию.
Непроходящее в последнее время беспокойство пропало напрочь, Витька вышел из церкви абсолютно обезгрешенным.
Все-таки великое дело вера!
Все процедуры в аэропорту прошли быстро и незаметно, Шишкеев купил в Duty free бутылку греческого вина и бутылку анисовой водки. Посадка прошла вовремя, он удобно расположился в кресле, все мысли были о доме, о семье.
