Грядущий отпуск обещал начаться свадьбой троюродного брата. Их с матерью пригласили еще по весне. Мать не любила семейных посиделок, с родственниками по своей инициативе никогда не встречалась, хотя со всеми была ровна, всегда готова выслушать и помочь, хранила тайны и не задавала лишних вопросов. От приглашения на свадьбу племянника она легко и с ходу отказалась. «Придется одной ехать… Пижон, – подумала Вера про брата. – Начальство свое, небось, позовет». Братик не был красавцем, засиделся в холостяках до тридцати, да и особо умным она его не считала. Он брал за себя девушку из соседнего, более крупного города, где работал на металлургическом комбинате и жил на квартире. Свадьбу решено было играть у его родителей, имевших в здешних местах большой дом.
Вера скинула старенькое платье, в котором ходила у матери, и надела то, в чем пришла. Подошла к зеркалу, повернулась боком. Сшитый матерью летний костюм сидел как надо. Окинула себя критическим взглядом. Из зеркала смотрела красивая женщина с тонкой талией, яркими голубыми глазами и длинными черными волосами в крупных завитках. На бигуди она не спала ни разу в жизни. Подумала: «Ничего еще… Никому я не нужна».
Смочив в кадушке краешек половой тряпки, протерла босоножки.
– Мам, я пошла!
– Хорошо, Верочка, лучше засветло, – бабушка заторопилась ее проводить. До заката оставалось еще добрых три часа. Вера вышла, хлопнула калитка. Дочка оставлялась в компанию бабушке.
Тем временем двумя улицами ниже играли в вышибалу. Четыре гаража и два забора служили условными границами этой стихийной спортплощадки. Старый волейбольный мяч летал туда-сюда. Доигрывали по второму разу. Подруга Тани Инка прицелилась и метнула мяч в соперника. Тот ойкнул, подбитый, и Танечка запрыгала, торжествуя победу. Команды поменялись местами. Но на третий круг куража не хватило, и компания разбрелась. Мальчишки потянулись к гаражу, где Инкин отец Павел коротал с соседом вечер над двигателем своего «Москвича». Девчонки столпились вокруг Инки и Тани. Они были центром этого мира, к которому как магнитом притягивалась здешняя ребятня.
– Ну, давайте во что-нибудь, – ныла Инкина сестра Алка и висла на руке у Тани. Девчонки облепили лавочку у забора их соседки тети Поли. Инка раздавала колоду, старенькие карты шлепались на лавку.
– На что раздаешь-то? – спросила одна из девчонок, Ленка, делая вид, что раздумывает, участвовать или нет. Инка продолжала раздавать, шевеля губами. Когда колода закончилась, она обвела взглядом компанию и объявила торжественно:
– Пиковая дама!
Девчонки быстро разобрали свои кучки. Закипели страсти. Плелись интриги и делались ставки. Обстановка накалялась, заразительный смех поминутно назревал и взрывался, а Ленкино раскатистое гоготанье перелетало через лог. К лавочке потянулась малышня, а мальчишки один за другим высовывались из гаража. Леха деловито сплюнул, Серега криво улыбнулся и покрутил пальцем у виска, а Макс счастливо заржал.
Спустился вечер. Небо прояснилось. Стайки мошек играли в воздухе, обещая солнце, тепло и счастье на завтра. По дворам там и сям брехали собаки. Среди темной и жесткой осоки в логу легли мягкие тени. За логом хозяйка развешивала белье, а мужик на завалинке курил и смотрел на нее. В соседней ограде две бабки сидели на лавочке и молчали каждая о своем. Молодое лето раскинуло по земле благодарную зелень. Кое-где над трубами летних кухонь вился прозрачный дымок, подмешивая в воздух запахи домашнего очага. Крыши и верхушки деревьев золотились заходящим солнцем.
