Горы, что всегда радовали взгляд, совсем не проглядывались из-за густого тумана. Будто и не было их…
На ум невольно приходил рассказ Стивена Кинга…
Поежившись и послав разыгравшуюся фантазию к черту, Лика плюхнулась на свободную скамейку. А впрочем, несвободных скамеек и не было.
– Я свободен, словно птица в небесах, я свободен, – прогорланила она, вспомнив любимую песню. – Я свободна, скамейки свободны, все в этом городе свободно!
И прогоняя очередной приступ страха, отхлебнула абсент прямо из бутылки.
– В детстве было так интересно, что же будет, если все люди на планете исчезнут, а я останусь одна. Вот вам, пожалуйста! Вовсе не так весело, как думалось…
Накрыв морскую гладь молочным покрывалом, спустившийся с гор туман постепенно поднимался к вымощенной набережной.
Сделав хороший глоток, Лика отсалютовала бутылкой скульптуре невесты.
– Горько! Присоединяйся, чего там одна торчишь? Не надоело?
Невеста неторопливо повернула голову в ее сторону…
«Абсент. Чертов абсент. Слышала ведь, что от него глюки бывают…», – скосив глаза на бутылку Лика отметила, что выпила почти половину, а переведя взгляд обратно, заорала от души. Скульптура, каким-то образом сошедшая с гранитного круглого подиума, стояла всего в нескольких шагах от скамейки.
Упавшая бутылка жалобно дзынькнула…
Продолжая верещать, Лика зажмурилась. Лоб стянуло ледяным обручем…
«Проще взглянуть своему страху в лицо, чем сидеть в кромешной тьме и выдумывать черт знает что», – несколько раз повторив про себя эту фразу, она решительно открыла глаза.
Наклонившись, невеста внимательно разглядывала ее пустыми бельмами глазниц.
– Господи, – вжавшись в скамейку, проблеяла Лика. – А ты не такая уж и красавица, – ляпнула и замерла, испугавшись своей дерзости.
Покачав головой, скульптура приложила к ее губам палец.
– Хочешь, чтобы я про тебя никому не рассказывала? Обещаю, что не расскажу. Да и некому…
А невеста вдруг принялась оглядывать себя; проводила ладонями по складкам белого платья, что никогда больше не заволнуются в такт легкой походке, по неподвижным прядям волос, что не растреплются от своенравного ветерка…
И такой ужас отобразился на ее лице, словно она внезапно осознала, что превратилась в скульптуру.
С немым вопросом уставившись на Лику, невеста протянула пустые ладони.
– Чего еще? – опешила та. – Не, не, не… Я тебя не ваяла, так что все претензии не ко мне.
Не убирая ладоней, невеста нетерпеливо притопнула ногой. Будто отвечая, из-под земли раздался стук, да такой, что тротуарную плитку местами вспучило.
Из глаз невесты потекли слезы. Красные и густые.
– Букет! – дошло до Лики. – Ты же всегда с букетом стояла! И где он?
Подойдя к потрескавшейся плитке, невеста склонила голову и прислушалась. Тут из-под земли снова раздался гул и, расколовшись, набережная заглотила скульптуру, выпустив наружу вязкий фонтан темно-красного цвета. Подобрав ноги, Лика в ужасе смотрела как, растекаясь, кровь постепенно приближалась к скамейке.
«Никакого объяснения увиденному. Бред. Или я сплю, или реально преборщила с абсентом».
Она долго еще сидела, сжавшись в комок и сцепив руки под коленками. Ничего не хотелось. Ни шевелиться, ни идти куда-то.
«Ночью же околею. Домой валить надо!» – подсказывал инстинкт самосохранения, но хозяйка только вяло кивала в знак согласия.
Почувствовав, что начинает замерзать, она осторожно взглянула вниз. Никакой крови, только выпитая наполовину бутылка абсента и туман, подкрадывающийся все ближе и ближе. И невеста! Невеста, как ни в чем не бывало, стояла на гранитном подиуме. Только без букета…
