– Более чем, – буркнул я. – Если честно, я и сам постараюсь забыть, что на меня навесила твоя монаршая воля, чтоб ее.
– Ага… Ну и так, на всякий случай, – чуть нахмурился Павел, – про отдать Жозефу наши колонии – это я не серьезно.
– Правда? Очень жаль, – беззлобно огрызнулся я. – Боюсь, без этого убедить его величество будет непросто.
– Сегодня ты подозрительно плохо ешь, – задумчиво проговорил дед. – Однако выглядишь здоровым. Значит, дело или в несчастной любви, или в политике. К сожалению, о твоих амурных похождениях я знаю предостаточно, так что остается второе.
Я сделал вид, что не услышал. Потом уткнулся взглядом в тарелку с омлетом и принялся орудовать вилкой так, будто от этого зависела моя жизнь… Вот только избавиться от деда, конечно же, не вышло.
– Можешь поделиться мыслями, – усмехнулся он. – И тогда станет полегче. Наверное.
Конечно, я не стал держать в тайне от старика нашу беседу с императором. Рассказал, как только вернулся из города в Елизаветино, хоть и умолчал о подаренном перстне и чрезвычайных полномочиях на переговорах. Но обсудить с дедом мой отъезд в Париж пока еще не успели.
И вроде бы даже не собирались… кажется.
– Ты хочешь разговаривать о политике во время завтрака? – поморщился я. – Аппетит у меня, как ты верно заметил, и без того так себе.
– Это пройдет. – Дернул плечом дед. – А вот политика останется с тобой – теперь уже до самого конца жизни. Привыкай.
– Непременно. Сразу после завтрака начну.
В одном дед точно не ошибся – настрой у меня действительно был, что называется, на тройку с минусом. И кусок не лез в горло именно из-за событий: как прошедших, так и тех, которым еще только суждено было случиться. И огрызаться хотелось по аналогичной причине – можно сказать, просто так, а не потому, что на деда некстати напало желание побеседовать.
– Догадываюсь, что ты сейчас не в восторге, – неожиданно мягко проговорил дед. – Но что именно тебя так смущает?
– Честно? Все! – не выдержал я. – Почему Павел хочет убрать меня из столицы? Я хоть сейчас назову полтора десятка князей, которые годятся для переговоров с Жозефом Бонапартом куда лучше! В чем вообще смысл?
– Понятия не имею. – Дед развел руками. – Я могу запросто придумать десяток причин: от совершенно безобидных до грозящих мучительной смертью. А тебе стоит иметь в виду не только то, что в чужих словах и поступках порой есть второе дно… Но также и то, что порой этого самого второго дна нет.
– Ты хочешь сказать…
– Павел действительно может верить, что твое присутствие на переговорах с императором Жозефом склонит чашу весов в пользу России. – Дед чуть склонил голову. – И этот вариант ничуть не хуже любого другого. Хотя лично я скорее вижу здесь другой: абсолютно беспроигрышный для Павла, но весьма сомнительный для тебя… к сожалению.
– Какой это именно из десяти? – мрачно усмехнулся я. – Безобидный или грозящий смертью?
– Примерно посередине. – Дед подтянул поближе кружку с чаем. – Император не прогадает в любом случае. Если ты справишься, он получит Францию в союзники и наверняка закончит войну еще до зимы.
– А если нет?
– Тогда – получит повод обвинить тебя в неудаче и оттереть и от двора, и от общества старших родов, – ответил дед. – И это фактически будет означать если не конец твоей политической карьеры, то изрядную потерю репутации.
– Проигравшие неинтересны никому, – буркнул я.
