– А какой в этом смысл? – спрашиваю я наконец. Едва слова вылетают наружу, я начинаю жалеть, что нельзя их схватить и запихать обратно.
Он вздыхает, закатывает глаза, идет по коридору дальше, до самого конца.
Не позволю я ему это. Не позволю думать, что задала ему глупый вопрос. Не позволю спрашивать, каково сидеть в пустой комнате, поскольку это то, чего мне сейчас хочется больше всего на свете: пустую комнату без сестер, родителей и вещей.
– Слушай, вопрос был дурацкий, – говорю я, пытаясь взять все обратно и оставить последнее слово за собой.
Он мне даже не отвечает, а мы тем временем доходим до просторной комнаты, где повсюду угловые диваны и толстые подушки. Надо бы первым делом смотреть на людей, но взгляд мой залипает на огромном телевизоре с плоским экраном. Он занимает всю стену. Не комната, а кинотеатр, если судить по размерам экрана. Эйнсли играет в какую-то видеоигру, отключив звук. В качестве фона звучит негромкая, не известная мне музыка – звучит сверху и снизу. Откуда – не понять, похоже, что гладкий звук исходит сразу отовсюду. Потом я замечаю в углу дивана Дженайю: сандалии сброшены, ноги подобраны, вид куда как слишком довольный.
Я кидаю на нее быстрый взгляд, давая понять, что мне все это не нравится, она же в ответ улыбается от уха до уха. Как же она счастлива, что оказалась в этом доме, рядом с богатеньким парнем, с которым только что познакомилась. Похоже, Дженайе уже вообще все равно, на кого бросаться.
– Привет, ты, наверное…
Я чуть не подпрыгнула до потолка, потому что девушка появилась будто бы из ниоткуда. Я так сосредоточилась на Дженайе, телевизоре, диване, музыке и комнате, что даже и не заметила мулатку с выпрямленными волосами, которая вдруг приблизилась и протянула мне руку.
Я пожимаю самые кончики ее пальцев.
– Зури, – говорю я, так и не собравшись с мыслями.
– Кэрри. Учусь вместе с Дарием, – говорит она.
Я бросаю взгляд на Дария, вообще не глядя на эту Кэрри, и тут же понимаю, что этот бессловесный диалог означает: «Руки прочь от моего бойфренда».
Хочется ей сказать: кому он сдался, этот козел, но вместо этого я отвечаю:
– Ах, как это, наверное, здорово.
– Пришла с нами посидеть? Может, уговоришь парней перестать играть в эти дурацкие видеоигры? – говорит Кэрри и плюхается на диван напротив Дженайи. Кэрри, в принципе, симпатичная, этакая супермодель из журнала: как раз такие девушки и должны нравиться братьям Дарси. Зато рядом с моей сестрой она прямо как плоская доска. И все равно нечего Дженайе делать на этой двойной свиданке.
– А, да. Насчет этого. Э-э… Дженайя? – говорю я, наклоняя голову набок, подмигивая, сдвигая брови: все это должно ей сказать без единого слова, что нам нужно поскорее отсюда выметаться.
– Присаживайся, Зури, – говорит Эйнсли. Он уселся в кожаное кресло, закинув одну ногу на другую – прямо такой взрослый, который присматривает за детьми.
Углом глаза я вижу, что Дарий ушел в другой конец комнаты, а там виднеется бильярдный стол рядом с гигантским, от пола до потолка, книжным шкафом. В угол задвинут рояль – с ума сойти, а снаружи-то и не скажешь, какой этот дом огромный.
– Может, тебе показать дом, Зури? – раздается голос. Это опять Кэрри.
– А ты здесь живешь? – Первое, что срывается у меня с языка. Понятное дело, нет, но она корчит из себя этакую хозяйку дворца.
Она хихикает.
– Нет, но мне его уже показали. Хочешь, и тебе устрою экскурсию. Ты ведь раньше в таких больших домах не бывала?
