– Я не знаю, – обреченно выдохнула девушка. Я не могу принять, почему эта глава не вошла в последующие издания?
– Цензура? – предположил Роберт, подставляя локоть.
Оливия, захваченная мыслями про пиктов, ухватилась холодными пальцами за его руку.
– Если цензура, то тогда вопрос – чья? – продолжила она рассуждать.
– Общества? Власти? – вождь Маккензи, не спеша, вел ее по лестнице.
– Если даже так, – девушка подняла голову, чтобы увидеть его лицо. – Я нигде не смогла найти перечисленные им археологические находки.
– Эти данные противоречат общепризнанной исторической науке, верно?
Последовал медленный кивок вместо ответа.
– Тогда это опасная информация, чтобы вот так направо и налево распространять ее. Или, возможно, профессор МакХалок ошибся. Сделал ошибочные выводы.
– Нет, он не мог ошибиться! Он был гением! – Оливия заметила, что они стоят возле ее спальни. Ее пальцы покоятся на локте вождя Маккензи, согреваемые его теплой ладонью другой руки. Уютный жест. Теплый физически и эмоционально.
– Извините, – смущенная Оливия освободила от приятной хватки. – Доброй ночи, милорд.
Ответ Роберта она уже слышала, закрывая дверь в спальню, куда сразу сбежала, испугавшись своих эмоций. Ведь самодовольный граф оказался чертовски обаятельным, что не могло не привлечь.
Захлопнув за собой дверь, Оливия прижалась к холодной стене, слушая удаляющиеся шаги Роберта Дункана Маккензи.
Ужин с ним прошел на удивление приятно, он старался рассмешить гостью, а она – отпустить обиду на него. Хотя вождь клана Маккензи извинился и был обходительным, что-то было в нем непонятное, загадочное, что все же настораживало…
Хотя к концу ужина, Оливия смотрела на него совсем другими глазами. Потому что именно сегодня, как ей показалось, увидела его настоящим без налета церемонности и постоянной строгости. Можно было бы назвать его чутким, если бы не одно но… Хотя Оливия так и не могла определить для себя это «но». Но через месяц она выходит замуж за Генри? Но он же шотландский граф? Но он же бабник? Или еще какое-то другое «но»…
Оливия прикрыла глаза, вспоминая его улыбку и глаза цвета расплавленного золота.
«Можно ли произвести первое впечатление дважды? Наверное, все же да. Особенно, когда эти впечатления диаметрально противоположные».
Очередное утро в Шотландии началось под мурлыкающую мелодию будильника. Оливия сладко потянулась, после минувшего ужина с графом Кромарти ее уже так не пугала перспектива встретиться с ним во время завтрака или иного приема пищи, проходивших строго по расписанию.
Солнце по-свойски заглядывало в окна комнаты, заполняя все пространство желтым светом. Это было бы лучшим субботним утром, если бы не такой ранний завтрак!
Оливия медленно поплелась в ванную, по дороге включив радио. Раздался голос диктора, говорившего что-то на гэльском. Монолог прерывался короткими вставками смеха, но даже это было лучше тишины в комнате. Когда зазвучали первые ноты боевого марша, исполняемого не меньше дюжины волынок и громкими барабанами, гостья начала приводить себя в порядок и переодеваться.
Раздавшийся стук отвлек ее уже от просмотра записей в тетрадях:
– Входите.
Дверь тихо открылась, и проскользнула Морна, неуверенно улыбаясь:
– Ми-из, доброе утро! Как вам спалось?
– Доброе утро! Хорошо, а что? – Оливия подняла на нее взгляд.
Служанка смутилась, но, закрыв за собой дверь, шепотом произнесла:
