Все это, девушкам, рассказывала Феофания. И теперь, они с трепетом и любовью смотрели на старое дерево, распустившееся молодыми нежными листочками. Взявшись за руки, с молитвенным пением вели хоровод вокруг священной березки. Вот Кормчий, с поклоном, подошел к нему, обломил ветвь. Девушки выстроились для первого благословения. По одной подходили к Кормчему, и, опустившись на колени, ожидали троекратного удара этой ветвью. Когда дошла очередь Асты, она загадала, если удар ветвью будет сильной, значит, муж разрешит ей взять свою мать в их дом. Но Кормчий лишь слегка коснулся. Теперь девушек провожали в отведенную специально для них, комнату невест, где они могли отдохнуть и набраться сил для ночного радения.
Видана первой подскочила к маленькому окошку. «Подруженьки, а ведь сейчас великий Кормчий решает, кому какой муж достанется. Ох, и бьется сердце», – Видана в нетерпении мерила шагами маленькую комнату. Аста устало опустилась на прикрытую белым холстом лавку. «Ну что ж, ждать осталось недолго. А что вы знаете про тайное радение?», – любопытная Текуса стремилась узнать то, что от девушек скрывали до самого последнего момента.
Между тем, пятеро избранных в мужья, приносили благодарственные дары великому Кормчему. Каждому из них пришлось немало времени провести на раскопках и очистке добытой породы, чтобы в этот благословенный день, принести свою горсть разноцветных камней за свою невесту. Эта горсть камней была обязательной платой за право взять себе жену. При этом они могли выбрать понравившуюся им девушку, правда, за это надо было принести в дар еще одну горсть камней. Вот сейчас, среди двух претендентов, возник спор. Им обоим нравилась Видана, и каждый принес дар выбора. Их спор должен был разрешить Кормчий. Взвесив на руке принесенные камни, он определил право на Видану за Корнеем. Остальным определил невест по своему усмотрению. Теперь нетерпеливым мужьям надо было дождаться ночи, где они в первый раз должны овладеть своими женами под пристальными взглядами присутствующих мужчин, а затем, взять в руки розги…
Картина, открывшаяся нам, заставила остановиться на пороге. В небольшой прихожей на полу сидела Ирка, сжимая в руках старенькую детскую курточку. А над ее головой, мерно раскачиваясь, висела кошка.
Увидев нас, Ирка подняла заплаканные глаза и пробормотала что-то нечленораздельное, протягивая нам смятый листок, на котором было напечатано: «Мама, пусть Мурлыка пока побудет у тебя». Сквозь ее всхлипывания нам удалось разобрать, что повешенная кошка – Мурлыка, которая жила в детском садике, куда ходила Дашенька. Девочке она очень нравилась, она не раз уговаривала маму взять ее домой. Все это Ирка рассказывала по дороге в мою квартиру, куда мы с Валерием отвели измученную женщину подальше от мертвых кошек и страшных записок. На наш шум из своей квартиры высунулась заспанная Татьяна, но, заметив Валерия, быстро ретировалась.
Накануне своего исчезновения, девочка очень просила маму забрать из детского садика кошку. Она жаловалась на Вовку, который чуть не задушил всеобщую любимицу. Ирина довольно резко отказала дочери, и Дашутка проплакала всю дорогу.
– Обещай мне, что не будешь одна заходить в свою квартиру. Кто-то целенаправленно сводит тебя с ума, – я пыталась хоть как-то оградить подругу. Тогда я еще не знала, что травля только набирает обороты, и нам еще придется столкнуться с чем-то пострашнее мертвой кошки. Пока я отпаивала соседку горячим чаем, Валерий, взяв ключи, решил осмотреть ее квартиру, а заодно и убрать несчастное животное. А Ирина, устав от свалившихся на нее переживаний, вяло пересказывала подробности своего похода к Ольге. Ей удалось раздобыть фотографию Григория, правда, это был групповой снимок, но Сизов получился достаточно четко.
