– Настя, мне не совсем удобно. Могу я воспользоваться твоей ванной? – даже свалившиеся неприятности никак не отразились на Иркиной вежливости.
– Конечно. Я дам тебе чистое полотенце и новый халат, – я отправилась в комнату за вещами.
– Ты извини, я совсем не могу сейчас зайти в свою квартиру, – женщина безвольно следовала за мной по пятам. Мы вместе набрали ванну, а когда я выходила – поймала Иркин взгляд. Ничего страшнее я никогда в своей жизни не видела. В глубине ее зрачков читалось такая боль, такое отчаяние, что я вернулась, обняла ее за плечи, и, покачивая как ребенка, долго шептала ей на ухо: «Успокойся, девочка. Все будет хорошо. Мы обязательно отыщем Дашутку, обязательно подарю ей замечательного пушистого котенка». Я говорила и говорила, пока в дверь не позвонили. Это был Валерий.
– Куда дели кота? – шепотом спросила я.
– Мне повезло. В соседнем дворе нашел дворника и попросил похоронить его. Не знаю, что надо делать в таких случаях. Но не мог же я его выбросить, – прошептал он в ответ, – Настя, я, наверное, пойду. Вам надо уложить Ирину. Очень прошу, если что-то пойдет не так – звоните в любое время суток. Мне надо навести кое-какие справки. Давайте встретимся завтра утром и обсудим дальнейшие действия. Пожалуйста, не предпринимайте ничего самостоятельно. Постарайтесь, по возможности, не выходить из квартиры и никого не впускать. Спокойной ночи, – прошептал он, и его взгляд, будто зацепившись за мои глаза, выдал интерес. Или мне показалось?
Воспользовавшись тем, что Иринка все еще была в ванной, я села за компьютер. Открыв страничку, куда записывала разные идеи, приходившие в мою голову, я, торопясь, будто боясь быть уличенной, записала:
Представь, мой друг, тебе рисует
Весенний ветер в облаках
Полупрозрачность поцелуя
И нежность шалую в слезах.
И умилением разбужен,
От зимней дремы вековой,
Ты вновь летишь навстречу ветру,
Оставив под собой покой.
Где в разноцветье утопает
Душа, нагая, как рассвет,
Переливаясь и играя.
Там ни зим, ни дней, ни лет.
Быстренько закрыв файл с этаким художеством, призадумалась. «Настасья, ты не писала стихов без малого, лет двадцать. И хоть вирши твои явно слабоваты, но уже самим своим появлением, настораживают. Уж не влюбиться ли ты решила, матушка? Это тревожный синдром. Да еще когда! Когда маленькую девочку похитили неизвестные подонки. Когда ее мать на грани, а может, и за гранью, нервного срыва. Похвально, Анастасия! Не ожидала от тебя такой черствости. Срочно вспомни все свои прививки. Хотя бы Дениса, а еще лучше – супруга», – но весь этот монолог моей совести почему-то мало меня задевал. Я прислушивалась к звону маленьких колокольчиков, и мне совсем не хотелось вспоминать ни Дениса, ни бывшего мужа, ни кого-нибудь другого. Так бы и сидела, уставившись на заставку рабочего стола, если бы Ирина не окликнула меня.
Решив, что рано утром Ирина пойдет в детский сад и покажет фотографию Светлане Эдуардовне, я уговорила ее лечь спать, напоив снотворным. Но самой не спалось. Прислушиваясь к Иркиному дыханию за стеной, я пыталась из разрозненных фактов сложить цельную картинку.
Девочку похитили явно не из-за выкупа. Похититель мог бы рассчитывать на шантаж Сизовых, у Иринки брать нечего. Но это вряд ли, по всему видно, что похититель действовал по обдуманному плану, а это значит, про родительские чувства Гришки он должен был знать. Если совсем оторваться от действительности, можно предположить, что у такого мерзавца возникло желание увидеть свою дочь. Но зачем так все усложнять, зачем этот спектакль с отрезанной головой? К чему эта голова? Она могла оказаться в Иркином холодильнике с единственной целью – запугать женщину. Теперь у меня не возникало сомнений, что это муляж, хоть и сделанный весьма натуралистично. И каков мерзавец! Спокойно разгуливает по квартире, хозяйничает там, подкладывает свои страшилки, затем свободно их забирает. А повешенная кошка? Откуда этот доморощенный режиссер триллера мог знать о кошке? Он или подслушал разговор мамы и дочки накануне или тщательно расспрашивает девочку. А это вселяет надежду, скорее всего Дашутка жива. Мой внутренний голос не просто говорил, он кричал об этом. И как-то все связано с детским садом, причем, скорее всего, Светлана Эдуардовна – лишь марионетка. Ее подставили. Уж не Любовь ли Аркадьевна связана с похитителями? Надо постараться разузнать об этой даме.
