– Пчхи! Ну вот, кажется, простудился! – Эти слова заставили меня очнуться от полузабытья.
Я резко вскинула голову: Беккер-старший как ни в чем не бывало сидел на диване и нащупывал ногами тапочки, приготовленные, наверное, ему Юлией Николаевной.
– Э, э-э! – предупреждающе воскликнула я и вскочила с постели. – Валерий Павлович! Ау!
Беккер спокойно посмотрел на меня, а потом спросил:
– Как спали?
– Я? – ошарашенным тоном произнесла я.
– Вы, – спокойно ответил тот.
– Я нормально. А вот вы не думаете ли, что все еще спите? – Я попыталась намекнуть клиенту на то положение, в котором он сейчас невольно оказался.
– Не думаю, увы. Та-ак, – Беккер попал, наконец, обеими ногами в тапки и попытался встать. – Сейчас же этого щенка ко мне! – вдруг разъяренным тоном заявил он.
– Кого, простите? – переспросила я.
В этот момент в дверях гостиной появился Григорий Семенович, держащий в руках зубную щетку. Вокруг его рта все было в белой пене «Колгейта». Он, по-видимому, осуществлял утренние водные процедуры и, услышав голос пациента, был шокирован.
– Валерий Павлович! – дико закричал он, брызгая пеной. – Сейчас же лягте! Я вам категорически запрещаю вставать! Вы хоть понимаете…
– Да все я понимаю! – Беккер махнул рукой. – Понимаю и поэтому намерен действовать, а не ожидать повторения произошедшего.
Валерий Павлович попытался встать, но потом пошатнулся и упал назад на диван. Мы с доктором одновременно подскочили к нему, встревоженно стали заглядывать ему в глаза.
Беккер зажмурился и, сцепив зубы, зло произнес: «Черт!»
– Лежите, умоляю, – уже более мягко попросил Григорий Семенович. – Вам нельзя так сразу.
– Сра-азу! – передразнил Валерий Павлович. – Давай коли, что там у тебя есть! Коли, чтоб я скорей встал на ноги!
Доктор послушно подошел к чемоданчику и, задумчиво посмотрев в него в течение нескольких секунд, вытащил коробочку, в каких обыкновенно бывают ампулы с растворами для различных инъекций. Вслед за этим Григорий Семенович достал из упаковки одноразовый шприц. Потом он осторожно извлек одну из ампул и стал специальной пилочкой царапать по ее кончику. Беккер вдруг неожиданно привстал и схватил врача за руку.
– Стой! – воскликнул он. – Что ты мне приготовил?
Валерий Павлович ловким движением вырвал из рук доктора ампулу и, ухмыльнувшись, прочитал:
– Ди-а-зе-пам… Господин лечащий врач! Я выспался достаточно хорошо. А вы меня опять к покою призвать хотите? Ну уж нет! Поищите-ка что-нибудь бодрящее!
Григорий Семенович, конечно, хотел как лучше. Он пытался вколоть Беккеру снотворное, которое позволило бы ему еще некоторое время находиться в столь необходимом для него самого состоянии покоя. Однако эти попытки оказались тщетными, и, поворчав, доктор все-таки вынужден был ввести Валерию Павловичу какое-то другое лекарство.
– А вы почему здесь? – потирая ягодицу, обратился ко мне Беккер-старший, будто только сейчас заметил мое присутствие.
Я только открыла рот, чтобы все объяснить, как позади раздался голос Витальки:
– Евгения с этого дня твой телохранитель, отец.
– Что? – произнес Валерий Павлович и, похрипывая, захохотал, однако почти в тот же момент успокоился, так как резкая боль в месте ранения дала о себе знать.
– Вот видите! – поспешил заметить Григорий Семенович. – Прилягте.
На этот раз Беккер-старший послушался и осторожно опустился на подушку. Виталька, не дожидаясь следующих вопросов отца, стал расписывать ему мое героическое прошлое, о котором тот сначала слушал равнодушно, но постепенно стал все более явно выражать свое удивление и даже восторг.
