– Этот чип позволит снизить негативное влияние шума на психику. Вместо множества раздражающих звуков человек будет слышать приятную ему легкую музыку или вовсе заглушит любое нежелательное звучание. Режима два. В завершение скажу, что чип не влияет на распознавание человеком речи, так как за вербальные звуки отвечает другой висок. У меня все. Спасибо за внимание, – голос Ромы до конца звенел сталью.
– Очередная безделушка авторства посредственного студентика. Вместо того, чтобы придумать бесшумные виды транспорта, вы придумываете какую-то ерунду. Я бы еще понял, будь это какой-то чип, который, например, может помочь доразвить какие-то доли мозга в случае проблем, да и то – сомнительная идея. Некоторым бы чип для расширения сознания, чтобы понимать, что действительно нужно людям, – хохотнул академик своему соседу, затем вновь посуровел и припечатал Рому взглядом. – Людям надо головой работать. А вам лишь бы воздух за зря сотрясать своими поделками, – в последнем слове сосредоточилось все презрение его слов. – Не принимаю эту вашу бессмыслицу. Всё, свободны.
Победы никто так и не удостоился. Друзья выходили из здания научного центра подавленные и разбитые, а с ними шел и Сергей.
– Как же он достал! – дрожащим голосом цедил автор устройства против аутизма, проходя мимо. – Он каждый год отклоняет мой проект! Жаль, в прошлом году я провалялся в больнице… Чтоб этому Лаковскому самому туда загреметь, – юноша обернулся через плечо, глянув в зал.
– Понимаю, – бесцветным голосом ответил ему Рома. – Я в свой тоже силы, всю душу вложил. Мне в Москве сказали, что это полезная вещь. Говорили, что я действительно внес вклад… Три года я… – он резко умолк.
– Зверствовал он в этот раз, – присоединился еще один участник. – Кстати, парни, ваши проекты – просто бомба! Не слушайте Лаковского.
– Ладно, крепимся, – и, махнув рукой на прощанье, Сергей затерялся в толпе.
Женю охватило сострадание к другу. Бедолага болел за свой проект, подходил к деталям, объездил множество специалистов, и что? Был оплеван и растоптан.
– Это же Лаковский, Ром. Он всегда недоволен.
Пашу бросило в контрастное его веселью состояние. Пусть он ничего и не представлял на суд академика, но получил свою долю впечатлений и теперь был мрачнее тучи, сверкая синими глазами.
– Индюк, – буркнул он.
– Что? – не понял Женя.
– Индюк, говорю, – громче повторил друг. – Откуда только берутся эти люди, которые так… обесценивают труд? Зачем они это делают? В чем смысл?
– Была версия, что он не терпит, когда кто-то лучше него, – с усмешкой поделился Женя, жмурясь на ласковом августовском солнце. – Он ведь сам ничего не создал. Да, он написал кучу трудов, монографии. Но ни одного изобретения не запатентовал.
– Кстати, интересная версия. Хотелось бы узнать, как на самом деле. Но он однажды допрыгается. Кучу раз я слышал, что униженные им ребята грезили изобрести пистолет мгновенного испепеления, – Паша сунул руки в карманы взглянул на Рому.
Их друг задумчиво плелся следом как призрак, на которого был очень похож цветом вечно бледного лица, и только густые русые волосы и звук его шагов выдавали в нем человека.
– Ладно, Ром, – успокаивал его Евгений. – Важно само изобретение, а не реакция на него. Да и тем более, если на него реагируют, значит, оно уже создано не зря. Ты только подумай, сколько слюны он выплюнул на тебя! Многие были просто удостоены обычного «Нет».
