Потом фонтан перестал работать, его закрыли на ремонт и забыли – на год, второй, третий; меж плитами стала пробиваться трава – где невысокая, а где просто заросли; появилось несколько киосков-батискафов, на месте флагов – летнее кафе.
Такой площадь была на Янкин выпускной. Яна и её подруга с забавной фамилией – то ли Артёмчик, то ли Андрейчик – прихватили пару бутылок шампанского и сбежали сюда, к Антону, едва закончилась официальная часть с завучами и родителями. Здесь они пробыли почти до утра – смеялись, бегали по периметру «пентаграммы», отходили к киоскам за новой выпивкой – благо возраст покупателей тогда мало кого волновал; кричали проходящим мимо: «Семьдесят пятая – лучшая!»
В нулевые, году в 2003-м, площадью занялись всерьёз: новая брусчатка, новые клумбы, новые лавочки. И новый фонтан – с шаром в центре. Струи теперь не били вверх как гейзеры, их сменили пять симпатичных водных куполов-цветочков. Душевно-спокойный вместо торжественного и торжественно-заброшенного. Ещё на площади расставили камни – большие, гладкие, с языческим орнаментом.
Сезон фонтанов начинался лишь на майские. Антон был зрителем, пришедшим слишком загодя – пустой зал, пустая сцена. Как в кино минут за тридцать до начала сеанса. Молчащие ряды; спинки – деревянные или мягкие бархатные – не так уж и важно. Приглушённый свет. Всё вроде бы на месте: и расшторенный экран, и глаз кинопроектора за спиной, и зелёный «Выход» над дверью. Но что-то не так, кажется, что зрителей не будет – ни без двадцати, ни без пяти, даже в ровно; и не будет фильма – механик просто забудет его включить.
Эта площадь, этот фонтан были особым местом. Его личной территорией – комфортной, своей. Такой же, как и порт Ленина, пляж возле Старо-Николаевского моста, стадион мединститута, спуск за «Радугой».
Видимо, у каждого есть свой город, собственного размера, – включающий ровно столько мест и событий (одно – мало, а три уже много), сколько человек способен принять. Даже если бы Антон переехал жить в другой город, намного больше – шумный, быстрый, – он наверняка и там нашёл бы такие территории (и не обязательно пляж-стадион-спуск), которые и сложились бы в его, Антонов, мегаполис.
Что же особенного было в площади Маяковского? Удобное расположение, приятная обстановка (как в рекламе кафе или ресторана)?
Впрочем, сколько уж раз всё здесь менялось. А ведь любимое заведение чаще всего переставало быть любимым именно тогда, когда приходил новый хозяин, или затевался ремонт, пусть даже недолгий – на пару месяцев, – и кнайпа становилась другой: причёсанной, современной, но безнадёжно чужой. Если так, то площадь преображалась до неприличия часто. Вывески на домах: «Наша цель – коммунизм» из тех времён, когда Антон ещё не родился, «Ленин с нами» с детских фотографий, «Слава Жовтню» и «Человек, ты в ответе за всё» из конца восьмидесятых, и нынешняя: «Свадебный салон Линда» – золотистые буквы на чёрном фоне – прям-таки траурно-похоронная… Может, было что-то неизменное, вечное для площади Маяковского, что-то, что и сейчас, и тогда, и совсем давно? Как вопрос из теста на IQ: выявите закономерность, найдите зависимость. Но Антон приходил сюда не к тысячелетнему столбу или святому источнику. И не потому, что здесь какая-то неземная тишина или отсюда великолепный вид.
Что же тогда? Расположение? Апострофы-минуты, кавычки-секунды. Недалеко и привычно? Только вот стал бы он ходить сюда, если бы здесь – прямо на этом месте – построили торговый центр: с фонтанчиком в холле, хорошими и не очень кафушками, лифтами, эскалаторами и сотней магазинчиков-бутиков? Нет, подумал Антон, точно нет.
