Читать онлайн Марина Зилотина - Кого ты видишь? Я жертва. Книга вторая

Книга 2

Лука

Глава 1. Корреляция

Сознание инертно дрейфовало в небытии. Вакуум. Единый неопределяемый ахроматический тон. Прилагая огромные усилия, я двигался на неясные мерцающие следы. Проявился кардиомонитор, слабый запах родителей, сигнал телефона:

– Да? – голос стал удаляться. Я автоматически определил координаты. Других объектов во внутреннем периметре не регистрировалось. – Не могу с Вами согласиться. Вечер, но для нас не добрый. Лука в сознание не приходил… – В висках – настойчивый пульсар. Глаза адаптировались к дневной подсветке. Глухой разбитый баритон отца доносился из коридора за несколько метров от прикрытой двери. – Состояние тяжёлое. Кардиогенный шок сочетается с отёком лёгких. Провели стентирование аорты. Но аневризма развита. Он не выходит из инфаркта…

Частично включились сенсоры биолокации. Тяжесть за грудиной, общая слабость, провода датчиков и катетеры, причём не только системы. Хищник психанул: «Конечно! Они ждут признаков преодоления кардиогенного шока. Помимо прочей информации всех интересует мой минутный диурез».

Подтянувшись на кровати, я избавился от ненавистного катетера, перекрыл капельницу и огляделся. Окна наглухо запечатаны. Душно. В густой синеве – я и панорама ночного иллюминированного города. Фонари освещают сквер перед республиканской сосудистой клиникой. За силуэтами больничных корпусов притаился сонный центр города. Бесконечный каскад фонарей протяжённостью в два моста. Смолкли звуки. Запахи усилились. Активировались животные инстинкты.

Разговор оборвался. Но тут же последовал следующий звонок. Тон отца поменялся с сухого официального на конфиденциальный:

– Я понял. Боюсь, машина пока останется у Вас. Собака – тоже. Не могу оставить сына в таком состоянии. Да, как только он придёт в сознание. Я передам. – Я чуть не соскочил с больничной койки, но сорвал гнев на катетерах и системе. Приглушённый голос отца заставил хищника напрячься. – Как дочь? Обследование стационарно? Реабилитацию проходить советую в центре восстановительной медицины. Там опытные неврологи. Сочувствую. Да, дети…

Меня пробил озноб. Я только на мгновение вспомнил о причине своего аута и внезапно скорчился от острой, ножевой боли в загрудинной области.

– Кретин! Я снова бил по ней! – Хищник оказался на ногах. Сработали датчики экстренного вызова. Вокруг меня уже суетились две реанимационных медсестры, анестезиолог с кардиологом и детина медбрат. Хищник действовал рефлекторно. Попытка уложить разъярённое животное обратно на каталку провалилась. Помятый медперсонал рассредоточился по палате. Теряя телефон, отец отрезал:

– У нас осложнения.

– Где она? Что с ней? Мне нужна она-а…

– Спокойно, сын, – отец делал осторожные жесты шокированному медперсоналу и обращался успокаивающим тоном к невменяемому отпрыску. – Сейчас мы введём раствор морфина, и ты успокоишься.

Я хватал ртом воздух и терял равновесие. Яркий свет. Крещендо кардиомонитора. Раздавались зычные команды, метались медсёстры, сухая констатация:

– Осложнения госпитального периода инфаркта миокарда. Некритичное поведение, психотическое состояние… – Я только ревел, чувствуя презрение к себе, загибался от резкой боли и сквозь хаос слышал. – Рецидив. Возобновление болей. Фибринозный перикардит, резкие колебания частоты и регулярности ритма сердца. Инфаркт лёгкого. Нитроглицерин внутривенно, морфин…

В ушах постоянно генерировался белый шум, сознание блуждало в психоделии замкнутого лабиринта сферических спиралей и мёртвых пике. Ощущая абсолютную беспомощность, хищник был ослеплён и изолирован. Единственное, что меня удерживало в этом мире – моя вторая половина – надёжный трос-синапс с Камиллой Бриг. Состояние было критическим. Человеческая физиология не справлялась с повреждениями сердечной мышцы. Спонтанная реканализация просвета коронарной артерии развилась ещё в первые часы. Желудочковая тахикардия с артериальной гипотензией, аортокоронарное шунтирование. Теперь предстояла полосная операция.

«Полноценная инвалидность. В личном исполнении», – я обозревал ближайшие перспективы. Зверь самозабвенно отрывался:

– Ты – вампир. Для тебя-то, человеческая физиология только смежная. Ты располагаешь трансцендентными источниками питания, недоступными смертным. А вот она? – Нарушения органики и энергетический блэкаут делали некорректным астральный перенос. Ужасаясь масштабами корреляции1, хищник страшился неизвестности. А зверь рукоплескал. – Девочка верила тебе, а не очевидным фактам. Ей прямым текстом: «Ты обнимаешься с вампиром!». А она считала, что бесноватого соседа развело. Ревность, галлюциногены, спирт… Да что угодно. Но не правда. Ну, а теперь ты лично подписал свой смертный приговор.

Я блуждал в тонком теле, взывал к ней, умирал в раскаянии. И вдруг через мою стагнацию пробился её голос: «Всё, что захочешь, только живи».

Сознание вернулось в тело. Хищник действовал реактивно. Оставленный смартфон на прикроватной тумбе. На последних ресурсах тенью материализовался на парковке больничного двора. Серая Skoda Octavia в этот момент миновала зону шлагбаума. Водитель оказался бесстрастным. Я захлопнул дверцу в неглиже – в одноразовой сорочке для покойника и уже в салоне избавлялся от внутривенного катетера, фиксирующих повязок и лейкопластыря. Запротестовал мой телефон. Пока мы гнали по шоссе, я придерживался статуса: «Вне зоны доступа». До моего посёлка остался километр, набрал номер отца и потребовал:

– Что с ней?

– Переутомилась.

– Я – идиот? У меня инфаркт, но не расстройство психических функций.

Водитель заёрзал на сиденье и усмехнулся в кулак. Отец сдался.

– Хорошо. Ты имеешь право знать, – он выдохнул и стал ревнителем кодекса профессиональной этики. – Мигрень с аурой. Приступы без светлых промежутков. Уже пятые сутки. Девочка совсем вымоталась. Рвота, тошнота, фотофобия и фонофобия, визуальные галлюцинации, периодические обмороки. В результате обследования поставили мигренозный статус. Состояние тяжёлое. Чревато повышенным риском возникновения мигренозного инсульта.

– Где она?

Отец прочистил горло, но ответил лаконично:

– Дома.

– Сколько я валялся?

– Пять суток. Сын, но нам необходимо иметь хотя бы рентгенографическую картину кровенаполнения лёгких. Хотя бы электрокардиограмму. Я уже не упоминаю об обследовании и дальнейшем реабилитационном периоде.

– Не ищите. Еду к ней.

Отключил телефон и бросил ошеломлённому водителю:

– Подожди у дома. Переоденусь, – взглянул на отёкшее заросшее лицо в боковое зеркало и с недовольством выругался. – И побреюсь.

Мужику явно пришёлся по душе мой авантюрный настрой:

– Угу. А-то, как бы барышню не повезти в реанимацию.

Шофёру повезло с его хладнокровностью дважды. Случайная потенциальная жертва оголодавшего вампира не продуцировала никаких виктимных признаков. Монстр трансформировался на ходу. Skoda затормозила у закрытых ворот. Скачок. И хищник сорвал гаражный замок, вырубил сигнализацию и рванул к спасительному запасу. Вампир немедленно употребил шесть контейнеров с плазмой, богатой тромбоцитами – свой стимулятор регенерации тканей организма и источник энергетического баланса. Однако обнаружил парадокс. Фантомная боль осталась. Грудь разрывало уже не от физического повреждения коронарных сосудов, клеток сердечной мышцы и ангинозной боли, а от тоски. Чёрная фрустрация.

Наконец, я был готов воскреснуть. Хищник отдавал себе отчёт в том, что не вправе рассчитывать на амнистию, но приготовился к долгой и обстоятельной осаде.

Уже, запрыгивая в джинсы, выхватил телефон:

– Родная! – Вместо ответа – её выдох. – Прими. Я ни на что не претендую.

– Ты живой… – Тихие рыдания.

– Уже еду. Слышишь? Еду! – Я терзал телефон, пока не вылетел из такси перед её домом. Одновременно открылась дверь, и в проёме показалась ослабевшая девочка. Она смотрела на галопирующего хищника и, зажимая рот ладонью, медленно сползала по стене на мраморный порог. Я перемахнул через закрытую кованую калитку, приземлился на крыльце, успел подхватить своё сокровище, и естество сотряс невероятный взрыв. В груди – пробитая воронка.

Гравитация вихревого потока массированно поглощала информацию, затягивая в себя дифференцированные сигналы, некорректные аудио, видео образы, абстрактный психоэмоциональный фон. Сознание выхватывало рваные фрагменты. Вспышки пульсирующих кровеносных сосудов, большие полушария, ствол мозга, вытягивающиеся и расширяющиеся ветви наружной сонной артерии, позвоночный столб. Пробился отчёт с текущим статусом. Физические повреждения устранены. Включились сенсоры.

Хищник обнаружил в объятиях притихшую звезду, глубоко вдохнул запретный аттрактант и услышал шёпот на груди:

– И что это было?

Я крепко прижал её к себе, накинул маскировку и оказался за домом Бригов на густом газоне. Упал спиной в траву и малодушно опустился до уговоров:

– Я всё ещё могу быть нужным. Не гони! – Не обратив внимания на передислокацию, девочка приподнялась на локтях и захлебнулась в эмоциях: «Прости!». Я с трудом привлёк её внимание. — Стоп. Слушай и принимай. Виновен я! Я выместил всю злость и справедливо поплатился. И исправлять всё буду я.

Вампир аккуратно отвёл прядку ото лба. Но растроганное чудо обхватила ладонями моё лицо, грозя снести всё самообладание:

– Нет, это риск. Неоправданный. Бессмысленный. Я не соглашусь на твоё самопожертвование. Давай, простим друг друга и… Прошу. Не трать на меня своё время, – меня умоляла заплаканная королева. А я смахивал слезинки с её щёчек:

– Сокровище, не плачь. Я это уже слышал. И я, на удивление, понятлив. Хотя, порой, произвожу противоположное впечатление. Однако Вашу просьбу отклоню.

– Почему? – Она выглядела настолько трогательно и правильно на моей груди, что я раскинул руки на травяном ковре и открыто засмеялся в небо:

– Ты нужна мне. – Я с трудом контролировал свой темперамент. Но сдержать девочку, доверчиво лежащую на мне, влюблённому вампиру оказалось не под силу:

– Да ты не понимаешь, насколько больше ты даёшь, чем получаешь! Я боюсь! – Я терял голову от близкого горячего шёпота. Но её слова меня заинтриговали:

– Чего же ты боишься, если мы друзья? – Определение вызвало оскомину.

Леди отстранилась и отвела влажные глаза:

– Зависимости. – Камилла воспользовалась моим шоком и выскользнула из объятий. – Лучше вернуться к бета-блокаторам, антидепрессантам и антагонистам серотонина, чем зависеть от тебя.

Снова подминая под себя гибкое тело, я рисковал, но притворно возмущался:

– У меня снова конкуренты? Пожалей моё самолюбие, Камилла! – Жадно вглядываясь в лицо печальной королевы, хищник грезил опиатом и эксплуатировал образ обольстительного негодяя. И вдруг сквозь слёзы она рассмеялась:

– Гордон, ты авантюрист! – Леди была красноречива в средствах убеждения. Цитрусовый аромат стихийно трансформировался в манящий опиат. Я сделал вдох, и меня парализовало. Сладкий, леденцовый, ласковый, как моя девочка, афродизиак иланг-иланг и чувственная роза. Камилла восстанавливала баланс нервной системы и возвращала мне легальный доступ. А мои железы гипофиза были атакованы. Отдуваясь от экспансии эндорфинов, я придерживался правил нашего безобидного флирта:

– У меня есть и другие исключительные таланты. – Я пожирал своё сокровище голодными глазами. Ладонь уже скользнула вверх по грациозной шее, пальцы запутались в тяжёлых локонах. Язык рвался ощутить вкус тёплой кожи. Усилием воли хищник сосредотачивался на диалоге. Но она не поддержала игру: