– Предпочитаю не болеть, чем потом лечиться. – Камилла отвлеклась от панно, а я рассмеялся, открыто лаская взглядом причину своего существования:
– Видимо, ты ещё не испытала ничего подобного, чтобы поменять своё мнение. – Несмотря на мою надменную усмешку, от неё не скрылась печаль в неожиданно осипшем смехе собеседника.
– Ну, судя по твоей патетике, ты безнадёжно болен, – Камилла поставила диагноз и нахмурилась. Бархатное контральто приобрело требовательный тон. – А тебя-то почему это волнует? Мы же договаривались.
Я скорчил за её спиной такую вымученную мину, что впечатлил свою собаку до икоты, но отбился правдоподобным алиби:
– Хочу выяснить степень подозрительности твоих родителей на мой счёт.
– Хоть и несвоевременно, но актуально. Я помолвлена. – Она по-прежнему была поглощена творческим процессом, словно в этом обстоятельстве не было ничего важного. А мне перекрыло кислород. Я не скрыл брезгливости и выплюнул:
– Неужели это тот неповоротливый бройлер на стероидах? На нём твой художественный вкус отдыхает? – Хищник боролся с гипервентиляцией. Но сама виновница невозмутимо раскладывала на полу камни по цветовой гамме:
– Гордон, дыши. Иван во вкусе моих родителей. Кстати, он скоро приезжает.
– Что, булыжники закончились? – Я не удержался и пнул объёмный мешок с галькой. Леди снисходительно усмехнулась:
– Нет, терпение закончилось.
С юмором висельника регистрируя у себя приступ панической атаки, я судорожно глотал воздух и остервенело долбил по искусственному камню:
– У него проблемы с самообладанием?
– Ты мимо цели. – Камилла иронично приподняла брови, наблюдая беспощадную утилизацию плиты белого песчаника неадекватным каменотёсом. Я оторвал голову от черепков, а сострадательное чудо пояснило. – Закончилось терпение моих родителей, введённых в заблуждение твоим частым появлением.
– Значит, парень прибывает с миротворческой миссией? Пацифиздить? – Я старался не материться. Но коварная пантера мгновенно уловила скрытый подтекст.
– Он тебе понравится. У него такое природное очарование… Он душка!
Сарказм растравленного монстра трещал по швам:
– Хочешь устроить мою личную жизнь?
– О, да ты теперь её подружка?! – демон оживился. – А вам, херувимам, можно? Твои ужимки бабника настолько устарели, что тебя определили в геи.
– Польщен, – я прошипел в адрес демонического оппонента и принял в лоб:
– Если позволишь… У меня есть и другие претенденты. Целая «орава». – Ангел возмездия в упор посмотрела на мрачного джокера. – Я охотно отдам тебе их на съедение. – «Согласен. Заслужил», – играя желваками, хищник молча выстраивал защиту, чтобы с достоинством принять её карательное правосудие. – Кого предпочитаешь? Блондины? Брюнеты? Шатены? Зеленоглазые и рыжие? Курчавые мулаты? А может, трогательные очкарики метросексуалы?
Камилла бессовестно загибала пальцы, перечисляя потенциальных жертв ревнивого вампира. Я разбил в бешенстве ещё пару плит и резко перебил:
– Начну с того брюнета с фотографии! – «Хана мне!» – сжатая пружина выдержки амортизировала. Из её рук выскользнула ржаво-коричневая раковина Рапана и разбилась у моих ног. «Чёрт! Какое-то мгновение не удержал блокады», – предчувствуя ответную реакцию на атаку, я подорвался к ней, поднял подбородок и, восстанавливая пробой энергетического тела, врал в её потрясённые звёзды. – Смотри на меня. Дыши, родная. Всё хорошо… Просто в наклоне пережала артерии.
