– Да ну? И что ты вообще тут делаешь? – Бриг недоверчиво обозревал двух каменотёсов в фартуках и резиновых перчатках. Штабеля каменных плит, картонные мешки завидных экземпляров раковин Рапана и двустворчатых моллюсков, живописных отшлифованных морем, голышей. Рядом – ведро с водой, лотки с песком и цементным раствором. Прямо на кафельном полу – скомпонованный коллаж из чучел морских звёзд. Несколько эскизов, сделанных на кальке и инструментарий с ветошью, разложенные на небольшом рабочем столике. При таком антураже на утренних тяжелобольных мы абсолютно не были похожи. Я усмехнулся и ответил правду, шокировав бедного родителя ещё больше:
– Прохожу курс экстренной реабилитации.
Бриг перевёл вопросительный взгляд на озорную дочь:
– Детка? Как ты? Почему не в кровати? А уколы? Капельница?
– Мы реабилитируемся оба. Папа, чем тебя порадовать на ужин? – Дочь уже протягивала встревоженному родителю стакан воды. Бриг пил большими глотками и, захлёбываясь, бормотал:
– Родители с ума сходят, а они? Тут. Оба. С ракушками и булыжниками, на строительных лесах и в робе, развлекаются с собаками и травят анекдоты. У этого – инфаркт, а у тебя – прединсультное состояние. Один Шульгин – послушный сын. Уф!
– Стас?! Что с ним? – Дива побледнела, а я раздавил в ладони раковину. Невинное создание только моргала повлажневшими глазами и взывала ко мне в немом смятении. Бриг промокал испарину гигантским носовым платком и отдувался:
– Что с ним? Приехали родители домой. Вот, как и мы. И не узнали сына. Все признаки психогенной амнезии. То ли перепил чего, то ли не доел, то ли обо что ударился… – Бриг продолжал возмущаться, а разгневанная фурия уже развязывала фартук. Я опомнился, только когда она зловеще прошипела:
– Люк? Объяснись.
Я немедленно отрапортовал тоном компетентного специалиста:
– Очевидно, нарушение мозговой функции вызвано дефицитом тиамина на фоне алкогольной интоксикации или приёмом чрезмерного количества транквилизаторов.
Камилла только картинно закатила глаза и всплеснула руками за спиной отца, а Бриг опомнился, не меняя укоризненного тона:
– Так и сказали. Интоксикация. Но он не сбежал со своей реабилитации. А мы поседели на всю голову! – Стараясь смягчить встревоженного родителя, Камилла прильнула к отцу. Но тот задался риторическим вопросом. – Да что тут за аномалии?
Такой аффектированной реакции она не ожидала. Мне пришлось вмешаться.
– Магнитные бури, локального характера. – Я досадливо сдвинул брови и применил пси-коррекцию. Острые эмоции нейтрализованы, негативная энергетика поглощена, мыслительные процессы перенаправлены. Бриг всполошился:
– Отлично! — «Папа?» – Камилла старалась понять причину резкой перемены в настроении отца. – Я за мамой. Ну, восстанавливайтесь. И Лука, извини. Погорячился. – Отец трепетно обнял дочь, кивнул в мою сторону и удалился так же стремительно, как и появился. Камилла перевела на меня разоблачающий взгляд.
– Что? – Я выглядел, как идиот, не зная истинную причину её претензий: «Полоумный Стас Шульгин? Управляемый отец? Или щекотливая тема моего побега?». Фурия села на винтовой табурет в скептичной позе и смотрела на меня, как на проворовавшегося кота. А я искал способ избавления от своего клише. В итоге хищник не выдержал напряжения, отложил камни и встал перед ней, копируя её закрытую позу. – Итак, я само внимание. Жду твоего инкриминирования.
