Опешивший, я стоял, и разглядывал знаменитого профессора как реликвию минуты две.
Пока снова не услышал его голос. – Проходите, проходите, очень прошу, вот сюда, пожалуйте, садитесь.
Он поднялся ко мне навстречу, и я заметил, что он был немного пьян.
А Энгельгардт продолжал расспросы, не дожидаясь ответов от меня:
– Вы не ужинали? Авдотья! Подай на стол голубушка, да поскорее! Откуда пожаловали?
У меня перехватило дыхание, ведь от начала этого разговора зависела вся моя дальнейшая судьба. Как объяснить, кто я и откуда? Ведь тут, в этом времени я – никто, и зовут меня – никак!
Ещё и Васька чёрт знает где! В трудные моменты у меня всегда включается наглость.
– Александр Николаевич, меня к вам привела сама судьба. Рассказать об этом я могу только исключительно конфиденциально, – я постарался сказать это очень уверенно и тихо.
Стало заметно, как у него дрогнуло лицо, и дёрнулась скула. И тут опять вспомнились его «Письма из деревни».
Ведь абсолютно всех незнакомцев, нагрянувших к нему неожиданно, он наперво считал проверяющими из столицы или большими начальниками, приехавшими именно по его душу. Такие люди вызывали у него чувство неизвестного страха. От этого он и пил – «для успокоения». В одно время я читал, что он даже чуть не спился, но сам всегда себя считал практически не пьющим.
– Нет! Вы только не подумайте! Я – не проверяющий по вашу душу, и не из губернии, и не из Петербурга. Меня зовут Андрей, и я – лично к вам. Не переживайте, я думаю, что вам очень повезло, что я теперь в вашем как бы полном распоряжении.
Старательно вспоминая его не раз прочитанные рассказы о деревне, я подбирал понятные для этого времени слова.
При этих словах взгляд Энгельгардта будто просветлел, пьяного остекленения в нём не осталось ни капли.
– Говорите тут, у меня нет тайн ни пред кем в этом доме, – сказал он почему-то очень громко.
Наверное, думает, если что пойдет не так, будут свидетели.
– Поверьте, сделать этого я никак не могу! – я вспомнил, как всё слышно из прихожей. – Только наедине и без возможности услышать нас со стороны.
– Хорошо, пройдёмте в мой кабинет, – он насупился и показал рукой идти вперёд.
Плотные дубовые двери закрылись за нами.
Хозяин сел в массивное кресло с высокой спинкой, неторопливо выдохнул и пристально осмотрел меня с ног до головы. В его взгляде читалось любопытство, но и настороженность. Потом он слегка кивнул, указывая мне на соседнее кресло.
Я опустился в него, ощущая, как подо мной прогибается старая, но крепкая обивка. Александр Николаевич тем временем потянулся к полированному столу, взял пузатый графин, налил прозрачную жидкость в небольшой гранёный стакан и, чуть прищурившись, спросил:
– Будете?
– Нет, благодарю покорно, – ответил я, стараясь держаться уверенно.
Он чуть заметно пожал плечами, поднёс стакан к губам и одним глотком выпил содержимое. Выдохнул, откинулся на спинку кресла, постукивая пальцами по подлокотнику. В комнате стало тихо, слышно было только как деревья, растущие у самого дома, тихонько царапают своими ветвями двустворчатые окна.
Я воспользовался этим моментом и, не теряя времени, принялся объяснять своё неожиданное появление.
– Даже не знаю, с чего начать, Александр Николаевич. Наверное, вы мне не поверите и всё такое, но я не собираюсь обманывать вас или как-то притворяться. Дело в том, что я…
Хозяин вдруг поднял руку, обрывая меня на полуслове: – Погодите, милейший… Можно поинтересоваться, что у вас… обуто на ногах?
