Наташа залилась краской, поискала глазами в шпаргалке нужное место.
– Да. Какие будут предложения? Поставить на вид, объявить выговор с занесением в учетную карточку или исключить из комсомола?
Слово снова взяла Полина. Строго глядя на присутствующих, она сказала:
– Мы все понимаем, что для человека, собирающегося покинуть Родину, может быть только один вид взыскания: исключение из рядов комсомольской организации. Но сегодняшнее собрание заставило меня усомниться в сознательности и идейной стойкости студентов вашего института. Может быть, вам нужно подумать о переизбрании комсорга курса? Или в вашем равнодушии к судьбе вашего товарища виновато руководство комсомольской организации института?
Это был вызов. Даже два вызова одновременно. Первый: попробуйте только не вынести на голосование то решение, которое должно быть. И второй: а будете ли вы защищать комсорга (Наташу) и комсомольского вожака (Ирину)? Посмеете ли, точно зная, что представителю горкома они не нравятся?
Дети ничего не поняли, кроме одного: им подсказали, какое именно решение они должны предложить своему комсоргу. Такие, понимаете ли, игры в демократию. В советское время в эти игры умели играть все уже с детсадовского возраста. А нынешние… Сплоховали. Ну, почти.
Руку подняла Марина.
– Предлагаю исключить комсомолку Аленичеву из комсомольской организации! – звонко отчеканила она. – Таким, как она, не место среди нас.
Других предложений не поступило. Комсорг Наташа слабым голосом объявила голосование. Кто за? Артем, Марина. Они быстро усвоили правила. Разумеется, Ирина тоже подняла руку, причем сделала это самой первой, а ее выразительная мимика подсказала Наташе, что комсоргу также следует голосовать за исключение. Кто против? Тимур. Этот по правилам играть не желает ни в какую. Про воздержавшихся Наташа забыла, а в шпаргалку вовремя не посмотрела. После очередной подсказки Гримо выяснилось, что воздержался Сергей. Итак, решение об исключении Евдокии из рядов комсомольской организации оказалось принято большинством голосов.
Участники изнывали от желания поскорее убраться отсюда, но неумолимая Галия остановила их порыв к свободе.
– Перерыв десять минут, можете сходить в туалет, – она бросила хитрый взгляд в сторону Тимура, – и быстро перекусить в буфете. Потом возвращаетесь сюда, будем проводить разбор ошибок.
– А в прошлый раз разбора не было, – строптиво произнес Тимур. – В прошлый раз вы кино показывали. Почему сегодня не так?
– Объясняю на простом примере, – послышался у меня за спиной голос Семена.
Переводчика на собрание я не приглашал, ибо никаких сложных моментов не предвиделось. Все говорят по очереди и не пользуются сленгом. А он все-таки пришел… Я даже не заметил, когда он появился, настолько увлекся ходом спектакля.
– Когда я еще был студентом, меня и моего одногруппника попросили помочь с переводом во время экскурсии по городу. Одногруппник мой владел языком значительно слабее меня, но я обратил внимание, что один из туристов-англичан то и дело меня поправлял, указывая на ошибки, а товарищу моему не сделал ни одного замечания. И когда я набрался нахальства спросить у этого туриста, почему он меня поправляет и неужели я знаю английский хуже, чем мой сокурсник, знаете, что он ответил? Это послужило мне уроком на всю жизнь. Он сказал: «Ваш товарищ говорит так плохо, что его нельзя сбивать, он все равно не поймет моих объяснений, испугается и вообще забудет даже то, что знает. А вы говорите настолько хорошо, что вам уже пора совершенствоваться и исправлять мелкие недочеты, шлифовать язык». Пример понятен?
