– Разумеется, она не католичка, миссис Карнеги. Она происходит из порядочной англо-ирландской протестантской семьи, оказавшейся в трудных жизненных обстоятельствах. Поэтому мисс Келли и пришлось поступить на службу.
Миссис Карнеги молча смотрела на меня – долго и пристально. Я ждала продолжения, чувствуя себя предательницей по отношению к своей семье. Все Келли – ревностные католики. Мои родители очень тверды в своей вере, и в минуты прощания на причале, провожая меня в Америку, отец заставил меня поклясться, что я не собьюсь с пути истинной католической веры «в этой новой, безбожной стране». Не провозгласить свою веру, столкнувшись со столь оскорбительным заявлением в адрес католиков, было равносильно отступничеству, но я знала, что принесу своей семье больше пользы, если сейчас промолчу и все-таки получу эту работу.
Наконец миссис Карнеги произнесла:
– Я возьму ее на испытательный срок в тридцать дней. И если не останусь довольной, то ни вы, ни она не получите плату.
– Я понимаю, миссис Карнеги.
– Стало быть, договорились. – Моя будущая хозяйка нажала ногой на кнопку, вделанную в пол. – Я вызвала Холируда. Он распорядится, чтобы ее багаж отнесли в комнату на третьем этаже. Она приступит к своим обязанностям сразу, как распакует вещи.
– Ах да, ее багаж. С ним произошла неприятность, мэм. Он потерялся во время шторма.
– У нее ничего не осталось?
– Ничего, кроме платья, которое на ней надето.
Миссис Сили не стала уточнять, что и это платье мне не принадлежало. Расскажи она, в каком жутком виде я явилась к ней в дом, это нанесло бы ущерб ее собственной репутации.
– В иные времена и одного платья было достаточно, – пробормотала миссис Карнеги себе под нос. – Мы найдем ей запасное платье для службы и ночную сорочку. Разумеется, стоимость всех вещей будет вычтена из ее жалованья.
– Конечно, миссис Карнеги, – быстро проговорила миссис Сили.
Миссис Карнеги с трудом поднялась из кресла и чуть пошатнулась. Я непроизвольно бросилась к ней, чтобы поддержать, – никогда не подумала бы, что женщина с таким сильным голосом и решительностью суждений может быть немощной, – но она раздраженно оттолкнула мою руку. А потом посмотрела мне прямо в глаза.
Ее взгляд поразил меня. В нем было что-то знакомое. Острый ум. Несгибаемая решимость. Вероятно, даже упрямая твердость. Твердость, которую не ожидаешь встретить в даме из высшего света. Но я хорошо знала это качество, ведь им обладал мой отец. Именно его упрямая твердость обеспечила нашей семье крупный земельный участок под ферму. Благодаря ей мы выжили во время Великого голода, имея возможность выращивать не только картофель. А теперь благополучие нашей семьи во многом зависело от меня.
Эта твердость меня восхищала. Но и пугала тоже. Как и моя будущая хозяйка.
11 ноября 1863 года
Питсбург, штат Пенсильвания
В следующий раз мы с миссис Карнеги увиделись лишь после ужина.
После сорока двух дней, проведенных на «Страннике» в бурных водах Атлантики, – дней, наполненных скукой и непреходящей тревогой, – и еще восьми дней пути до Питсбурга в трясущейся душной карете моя новая жизнь в качестве другой Клары Келли началась незамедлительно. Разумеется, я не рассчитывала на долгую передышку в своих новых покоях – вряд ли мне сразу дали бы возможность помыться с дороги и хорошенько передохнуть, – но я думала, что меня официально представят всему штату прислуги и проведут небольшую экскурсию по особняку Карнеги, ознакомив с планировкой здания. Однако миссис Сили сразу ушла, оставив меня наедине с миссис Карнеги. Та передала меня в руки угрюмого мистера Холируда, а дворецкий тут же отправил меня работать – объявив, что можно начинать готовить на вечер хозяйскую спальню.
