Лена застонала. Саша лег на край обрыва и опять заглянул вниз, и снова страх словно обжег его. Он отпрянул от обрыва, резко оттолкнувшись руками, и медленно поехал вниз. Земля от тяжести его тела и рывка просела, стала осыпаться вниз в бездну. Он мог спокойно перекатится в сторону или перевернуться назад. Но Пропасть, будто живая, схватила его окаменевшее от страха тело и увлекла вниз. Саша, к счастью, застрял на первой же подвернувшейся полке. До жены, медицинской сестры, голова которой была прежде набита всякой сентиментальной чепухой, оказалось совсем немного. Он мог спуститься к жене, оказать ей помощь и помочь выбраться на его полку, а дальше на плато. Но если бы он был орлом, а не трусливым докторишкой! Лена стонала и плакала, не надеясь ни на какое спасение, тем более от своего, теперь уже ненавистного мужа.
Небо наливалось вечерней темнотой, слабо загорались первые звезды. Саша стал потихоньку жевать шоколад, припасенный для красавицы-жены, запивая виноградным соком из фляги, достав ее из другого кармана. Улетевшую нейлоновую куртку жены он аккуратно снял с держи-дерева и подстелил под себя, чтобы не сидеть на сырой земле.
Они не разговаривали, да и о чем можно говорить чужим и почти не знакомым людям! Трехдневный брак оказался не в счет, то, как выяснилось, было лишь мимолетным дорожным увлечением. Лене нельзя было шевелиться: малейшее неловкое движение – и Пропасть бы проглотила ее. У нее затекла подвернувшаяся нога, обеими руками она держалась за колючий куст шиповника. Хотелось пить и есть. Лена губами оторвала несколько листиков кислицы, растущей рядом, и пожевала. Сухость во рту исчезла. Раны саднили, нога опухла – наверное, был перелом.
Она слышала чавканье мужа и бульканье воды в его горле. И с отвращением вспомнила его кадык, торчащий на длинной шее, как шпора у петуха. Похолодало. Осенняя сырость затянула скалы. Бедная Елена с кровавыми, сочащимися ссадинами, царапинами и ранами стыла и слабела с каждой минутой. Спасибо ему, что он хоть не оправдывался, не канючил, а молча сидел над ее головой и сопел. Он успокоил ее двумя словами: «Стас выручит!».
Одинокая яркая звезда повисла над скалами, где находились еще вчера самые счастливые люди на свете. Художник нашел двух несчастных, обреченных судьбой на тяжкие испытания. Но сам ничего сделать не смог для спасения их из пропасти. Стас, посоветовав мужаться и держаться, побежал за помощью. А жилье отсюда находилось в нескольких километрах. Значит, ночь им выходило коротать на скале. Художник быстро шагал и даже бежал, он прекрасно осознавал, как трудно будет молодоженам удержаться на обрыве.
…В спасотряде иногда появлялся скромный и тихий Толя Трапизон. Привел его Федоркин, они работали вместе в строительном управлении. Трапизон не знал, откуда у него такая загадочная фамилия, ведь родился он на Украине. Трапизона попробовали на скалах, и он показал неплохие способности. Громов зачислил его в отряд. Не суетясь и не спеша, Толя уверенно овладевал искусством горноспасателя, но оставался таким же неприметным и застенчивым, как прежде он краснел, когда среди горноспасателей заходил слишком открытый разговор о женщинах. Над ним подтрунивали, он отмалчивался, и от него со временем отстали. Так и жил тихо и замкнуто шофер по профессии и общественник-горноспасатель Анатолий Трапизон. Громов любил таких надежных ребят…
