Тонкое искусство мордобоя и зарубания насмерть в чем-то подобно письменности: установленные знаки были одни на всю Поднебесную, однако их было так много и их связи были настолько сложны, что между человеком образованным и необразованным была настоящая пропасть, хотя сколько-то самых простых знаков умел разобрать почти каждый.
Для среднего человека идти дальше особого смысла не было. Здесь, в Поднебесной, многие напрягают силу, немногие напрягают ум – и те, кто напрягает силу, служат тем, кто напрягает ум. А значит, можно прожить, пускай и на дне общества, даже не зная ни одного иероглифа. Вести учет имуществу зарубками, завязывая на память узелки, развлекаться историями бродячих сказителей, а мудрость черпать у Земли, Неба и бродячих бритоголовых монахов, что одеты в варварские оранжевые одежды. И не рисковать случайно прочитать что-то, что предназначено для чужих глаз, – и лишиться головы, просто для верности.
Применения в работе на земле и ремеслах у этих познаний все равно не находилось, а вот проблемы так и слетались на голову человека, который узнал лишнее.
Поэтому тот, кто действительно брался за дело, посвящал этому годы и годы, можно сказать, выстраивал жизнь вокруг избранного искусства либо до конца своих дней скрывал свои знания.
Потому что профана, который стал бы хвастаться силой перед настоящими мастерами боевых искусств, немедленно поставили бы на место – хватило бы пары ударов. И профана, который стал бы хвастаться знанием двух тысяч школьных иероглифов перед теми, кто был способен управлять погодой одним искусством каллиграфии, немедленно подняли бы на смех – хватило бы двух взмахов кистью.
Почти все те немногие, кто был по-настоящему грамотным, служили чиновниками или были бывшими чиновниками, что удалились на покой и подрабатывали, обучая чужих детей.
И почти все те немногие, кто действительно что-то стоил в боевых искусствах, состояли в обществах, которые называли на старый манер ю-ся – боевые союзы решительных удальцов, что искали себе применение в лабиринтах больших городов или, напротив, как говорили в те времена, «странствовали среди рек и озер» в поисках приключений и наживы. Обычно они нанимались к влиятельным кланам или просто брали под охрану целый квартал, защищая его от произвола богачей, глупости чиновников, но чаще всего – от других таких же ю-ся, как они сами.
Этот Бунди, несомненно, был одним из ю-ся – либо достаточно сильным, либо достаточно наглым, чтобы разгуливать в одиночку. А значит, публике будет на что посмотреть!
Пусть мастерство осталось мечтой, но интерес все равно жил, где-то на самом донышке сердца. И сейчас эти люди готовились смотреть на то, кем они могли быть, готовые увидеть то, что ожидало бы их самих, если бы они выбрали другой путь: решительный триумф одного и сокрушительное поражение другого.
Потому что, как любил говорить легендарный разбойник Хан, когда его еще не успели нанизать на копье: «Вы оказались здесь потому, что сами выбрали, кем вы станете».
Итак, Бунди стоял с клинком наготове. Клинок довольно дорого выглядит, он бы сгодился молодому аристократу. Но не особо вязался с крепкой, но не слишком впечатляющей походной одеждой. Видимо, этот человек из всех наук ценил только убийство и готов был по-настоящему тратиться только на оружие.
Горностай решил для начала оценить противника.
Такой может быть очень опасен даже для искушенного бойца. От него можно ждать и совсем неожиданных, подлых приемов. Также он может применить в бою какой-нибудь старинный прием, забытый в школах больших городов, но сохранившийся среди варваров, – может, это будет прием не самый лучший, но зато непредсказуемый. Таким не выиграть войну, но дуэль – можно.
