Горный дух - страница 20

Тем временем асилк перепрыгнул через стену. Великан этот, к слову, выглядел как истинный представитель своего племени: голова была что чан, меж глаз можно было не то что стрелу – меч положить, а нос был как осиновое полено. Ко всему прочему он был с ушами большими и редкой чёрной бородою, в которой виднелись остатки еды и питья и которая вилась да кудрявилась без всякого ухода. Очи у асилка были свирепые, дикие и яростные и сновали туда-сюда, как у безумного волка. Лапы у него были огромные и спускались до колен, столь же внушительны были и кулаки. Ходил асилк в жёсткой поношенной тунике, подпоясанной кушаком грубым, полотняным. Уже долгие годы носил он эту одёжу не снимаючи, потому кушак некогда рдяного цвета нынче выгорел на солнце и превратился в белёсый.

И вот уши асилка уловили блеяния овец в овчарне, а его нос учуял их запах. Чья была эта овчарня, можно догадаться, – Итилмира. Не теряя времени, асилк залез в неё и прямо там живьём съел почти всех овец, подлизав даже кровь, что накапала на пол. Блеяние испуганной до смерти скотины услыхал Ольбенир, который в ту пору был дома. Он схватил лук и дубинку и стремглав бросился в овчарню. Каков же был его испуг, когда вместо грабителей, которых он ожидал там увидеть, он узрел пред собой чудовище огромное, жевавшее одну из овец.

– Мать Земля! – воскликнул он в удивлении и уже собирался бежать прочь, как вдруг асилк схватил его своей лапищей.

– Ну-ка, кто это пожаловал? – пробурчал великан и, не ожидая ответа, свернул несчастному шею.

Так погиб Ольбенир, дядя Итилмира, славный воин и добрый горец. Не в бою с грозными ратями, не в сражении на поле боевом, не в поединке на острых клинках сложил он голову – бесчестно убил его асилк дикий.

Когда же злобный великан наелся вдоволь и почувствовал, что ничего уже не войдёт в его чрево, то решил позабавиться и себе на радость пошел крушить жилище Итилмира. Один взмах дубины – и половина дома исчезла, другой, третий – и от хором остался щебень, груда никчёмных развалин. Асилк сокрушил дом без всякой жалости, не посмотрев даже на красивую голову лебедя, венчавшую крышу. Второпях он не заметил, какими дивными узорами была разрисована вся крепкая дубовая дверь, как искусно была сделана кровля и как красив был в целом родовой дом достопочтенного горца. Да и вряд ли он мог насладиться подобным творением человеческих рук, ибо наслаждение ему приносило лишь разрушение и грубые, совершенно лишённые какого-либо вкуса увлечения. К несчастью, такие ничтожные души встречаются не только среди асилков, но и среди людского рода.

Разрушив дом, исполин ушёл бродить по городу, пугая людей и карлов, которые его встречали. Но большинство горожан в то время спали, ибо было утро раннее, морозное, а те из них, кто прогуливался по улицам или уже работал, попрятались в своих домах со страху, не успев даже поднять тревогу или сообщить стражникам. Дозорные же, которые остались на стенах, всё пили брагу да мёд хмельной, а какие даже похлёбывали винцо и до того обпились, что уснули прямо на дозоре ещё до того, как асилк начал свои бесчинства.

Между тем Итилмир, голодный, будто волк, вернулся с охоты, как он думал, домой. Ещё на торговой площади до него донеслись вести о том, что в городе объявился кровожадный асилк и его уже ловят карлы. Но этому он не придал большого значения, потому что обычно ничего серьёзного не случалось, а карлы брались за дело основательно. Но оказавшись на своей улице, горец увидел, что дом его разрушен, а на месте родового гнезда валяются лишь камни да балки. Сердце горца отчаянно забилось.