Горный дух - страница 21

– Дядя! – вскрикнул он и, спешившись, бросился к дому.

Но если бы дядя и был под завалами, то найти его было бы очень сложно. Пришлось бы разобрать все эти груды камней и балок. В тщетной попытке найти родича Итилмир упал на колени и глубоко вдохнул. Казалось, что в эти мгновения на него обрушились не только новые беды, но и старые: гибель братьев и отца, смерть матери и теперь это. Тихая печаль зажглась ярким гневом. На миг Итилмир почувствовал, что весь смысл его существования потерян. Но в то же время бытие ощущалось таким живым и настоящим.

– Весь дом моей семьи теперь труха! – вскрикнул горец, взявшись за голову. – Кто посмел? Кто это посмел?!

И тут же он понял, кто виновен в разрушении его славного жилища – тот самый злобный великан, о котором люди говорили на площади. Только он мог учинить такое. Увидев, что двери в овчарню сломаны, а одна стена и вовсе проломлена, потомок рода Хванира ещё более укрепился в своём мнении. «Это точно асилк! – подумал он. – Мерзостное отродье Смарагдовых гор, ненавистник солнца и богов! Будь он проклят!»

Ферир тем временем что-то унюхал и побежал в овчарню. Итилмир, точно во сне, побрёл вслед за ним, то и дело спотыкаясь о камни разрушенного дома. В овчарне он надеялся увидеть целыми хотя бы немногих овец. Но зайдя внутрь, горец увидел, что все стены измазаны кровью, с балок свисают кишки, а разорванная в клочья скотина бездыханно валяется на земле. Где-то в углу забились три выживших овцы. Как известно, для горцев богатством являлся их скот, так что Итилмир был совсем разорён: овцы, овны и даже ягнята исчезли в прожорливой утробе асилка, а иные валялись растерзанные, будто ради забавы.

Осмотревшись в своей овчарне, которая теперь больше напоминала бойню, Итилмир вдруг увидел, что в одном из углов недалеко от входа лежит труп дяди Ольбенира, шея которого была свёрнута, а очи отверстые смотрели будто бы сквозь живое.

– Нет! – вскрикнул горец и остановился как вкопанный. – Как же так?

Он не мог поверить, что человек, не столь давно говоривший с ним, теперь лежит безжизненным телом, которому уже не суждено встать. Затем Итилмир осмотрел шею дяди и окончательно убедился в том, что вернуть его к жизни уже невозможно никакими способами. Теперь он остался один в этом мире, без близких людей. Конечно, род Хванира ещё существовал и другие родичи всегда готовы были помочь, но они не были хорошо знакомы Итилмиру, а дядя был последней близкой роднёй. Эта несравненная горечь потери всей семьи разожгла поистине звериную ярость внутри Итилмира. Со дна его души поднялись клубы ненависти к великану-разрушителю, к захватчикам-карлам, к горцам-предателям, ко всему, что ему до этого не нравилось. Это был разрыв с прежней жизнью, разрыв со всем, что ещё удерживало Итилмира от восстания против сложившихся порядков.

Тем временем Ферир, выбежав из овчарни, с удивлением и ужасом носился по дворам взад-вперед и заливался лаем столь громко, что его слышали за округу отсюда. Наверное, его слышал даже сам асилк, бродивший где-то по улицам, ежели не крушил ещё что-нибудь. Налаявшись всласть, пёс стал бегать по дворам и повергать в трепет не сколько сородичей, сколько людей и карлов, ещё не видевших великана. Узнав же, что откуда ни возьмись явился асилк, вышедшие посмотреть на безумную собаку тотчас прятались по глубококопанным погребам да по сырым подвалам.