Скорей туда! Вот она, воля, пришла! Надо скорее растолковать рабочим, что это от самого царя посланный, волю им несет.
Но его сразу же затолкали. Чуть в землю носом не ткнулся. Руки-то у него связаны были, а ноги с ночи не отошли. Но тут как раз подскочил к нему Захар.
– Стой, стой, дяденька Аким! Сейчас развяжу.
Захар торопливо возился за спиной Акима и руками и зубами дергал опояиску. Так затянулась проклятая, что никак было не сладить.
Наконец распутал; Аким вытянул затекшие руки и, держась за плечо Захара, опять побежал к мостику через канал.
Да что ж это такое? Снова топот, только сзади. От плотины как будто.
Аким остановился, не добежав до мостика, оглянулся.
Из-за мастерских, от плотины, где вторые заводские ворота, мчится целая туча всадников.
Башкирцы!
Лошаденки маленькие, мохнатые, шапки тоже мохнатые, острые. Сами черные, косоглазые. За плечами лук. Пригнулись к седлам, визжат. И как это они ворвались на завод? Ворота же все на запоре.
– Дяденька Аким! Гляди, гляди! И наш с ними! С деревяшкой!
В переднем ряду, выставив вперед деревяшку, держась за гриву, неловко скакал бродяга.
Заметив Акима, он придержал лошадь, отстал от башкирцев и крикнул:
– Чего ж не пускают на завод дурни ваши? Сам царский полковник к вам.
– А ты-то как же с башкирцами проскочил? – спросил Аким.
– Прямой напорется, кривой пройдет, – засмеялся тот. – Сторож у меня тут знакомый. Беги скорей, Аким, полковник-то разозлится, коли охотой не пустят. В иных местах с хлебом-солью встречают… А мы покуда, до него, попользуемся! – крикнул он со смехом и поскакал следом за башкирцами через мостик к рабочему поселку.
Аким с Захаром побежали за ним. На мосту было пусто, как и на площади. Но в поселке по опустевшему порядку скакали башкирцы.
– Чего они сюда прискакали? – спросил Захар. Но Аким, не слушая, бежал дальше к воротам.
Там была такая сутолока, что он в первую минуту ничего не мог разобрать. Впереди, у самых ворот, с ружьями наперевес теснились солдаты. Капрал что-то кричал им. Но за шумом и грохотом ничего не слышно было. В окованные железом ворота сыпались снаружи гулкие удары. Сзади на солдат напирали рабочие с ломами, со сверлами, с кирками. Все наперебой кричали, толкались, перебранивались. Никто толком не понимал, кто ломится в ворота и что надо делать.
Аким крикнул что было силы:
– Ребята, то царь полковника своего прислал! Волю он нам даст!
Но его никто не слушал. Голос потерялся среди шума и грохота.
– Дяденька, – кричал ему на ухо Захар, – в башню пойдем, оттуда все видать!
И он потащил Акима к сторожке, пробиваясь в толпе локтями и рогульками ошейника. Его ругали, отпихивали, но ему все-таки удалось протащить Акима к двери.
В сторожке было пусто и тихо, и они бегом поднялись по лестнице в башню.
Там под окошком лежал солдат с простреленной головой и около него ружье. Его, наверно, убили, когда он выглядывал в окошко башни. Выстрелить из пушки он так и не успел.
Захар полез на дуло пушки.
– Куда ты? Застрелят! – крикнул Аким, не пуская его.
– Чего ж меня-то? – удивился Захар. – Пусти. Погляжу только… Ой, дяденька! – крикнул он, выглянув. – Да их тут цельное войско! Шапки-то высоченные какие! И с ружьями все. Ох, а один-то – саблей машет, а рыла-то вовсе нет. Черно под шапкой.
– Упредить их надо! – крикнул Аким. – Солдаты ведь тут. Не пустят их. Попытай, Захарка, крикни им, чтоб кругом ехали. Там ворота отпёрты.
