Город, что стоит на окраине континента - страница 26

– Если вы намеревались оскорбить нас, приведя сюда это недоразумение, то у вас отлично получилось. – кажется, это свалилось на меня с потолка. Я не могу точно определять источник каждого оскорбления в мой адрес – их было слишком много и слишком многими были они сказаны.

Я застыл на месте, не способный им ответить – мой голос попросту затерялся бы среди этого шума. Я просто ждал, пока все это закончится, и я смогу раз и навсегда покинуть этот душный подвал, не оставив в своей памяти места для этих событий.

Мое спасение пришло оттуда, откуда я его мог ждать меньше всего. В одночасье на полу возник сгорбившийся низкорослый силуэт, я сразу смекнул, что он был чем-то вроде почтенного старца в этом странном обществе. Хохот и возгласы сразу же стихли, все тени словно уменьшились в размерах, чтобы бы никто из них не был выше этого старика.

– Как вы можете проявлять такое малодушие к человеку, который доверился нашим собратьям, не поднял их на смех, а, напротив, уделил свое время и пришел сюда, посочувствовав нашей проблеме. Я разочарован в вас! Я буду говорить с этим юношей, остальных же попрошу сохранять тишину.

Несмотря на явное недовольство, пропитавшее речь этой сгорбленной фигуры, в его голосе не было злобы, не было и этого знойного наставнического укора. За этими бранными словами я отчетливо слышал безграничную любовь к своим собратьям и заботу о них. Если бы тени могли иметь черты лица, то передо мной стоял бы глубокий старик, у которого никогда не сходила бы тонка, едва заметная улыбка, давным-давно похороненный под собственной печалью, который дорожил окружающими больше, чем дорожил собой. Он был привязан к ним, хотел верить, что их формы наполняют только самые добродетельные черты, а вместе с тем понимал, что им на него глубоко все равно, понимал, что никогда не получит от них и трети того, что отдает им каждую секунду, но эти безликие силуэты, эти невежественные, ползающие по поверхностям темные пятна были единственным свидетельством его собственного существования, существования такой же бесформенной тени, желавшей быть чем-то большим. От этих мыслей мне почему-то стало тоскливей обычного.

– Прошу извинить моих братьев, – старческий дрожащий голос прервал мою задумчивость. – Я очень благодарен вам за оказанную нам честь. Итак, если вы не против, предлагаю нам обсудить дальнейшую участь всех, кто здесь собрался.

– Да, разумеется, буду рад.

– Полагаю, вы уже знакомы с нашей проблемой?

– Мне сказали, что вы разбрелись по всему городу, и что вам необходим своего рода лидер, который сможет всех сплотить вокруг себя.

– Хм, – задумчиво протянул старик. Я почувствовал, что его слегка обеспокоили мои слова. – В сущности это лишь часть проблемы, я бы сказал, что эта проблема носит духовный, если так можно про нас выразиться, характер, но есть и другая неприятность – с недавнего времени мы начали делиться.

– Прощу прощения?

– Делиться, расщепляться, раздваиваться – называйте на свой вкус. Некоторые из моих собратьев начали пропадать, при всем этом нас становилось все больше, что, согласитесь, достаточно странно. Я провел определенные наблюдения и выяснил, что с тревожащей меня регулярностью стали происходить следующие случаи: одна конкретно взятая тень блуждает себе в одиночестве, ни о чем не задумываясь и не беспокоясь, как в какой-то момент времени – определить его достаточно сложно – эта самая тень начинает плавно терять свою форму, можно сказать, что начинает расплываться. Так она продолжает ходить еще какое-то время, продолжая при этом расплываться. Наконец, она окончательно превращается в подобие чернильного пятна, из которого потом образовываются уже две тени, уступающим в своих размерах предыдущей, а что еще хуже – они значительно глупее и не обладают собственной волей. Эти тени уже больше похожи на приведения.