Уроды схватили Принцессу и, радостно гомоня, начали срывать с нее платье. А ему треснули дубиной сначала по лицу, так что губы и нос превратились в кровавое месиво, потом в грудь, а когда он перегнулся пополам, несколько раз по спине, пока он не упал в грязь… Уроды весело ржали и с радостным остервенением пинали его, распластанного на земле, по ребрам, по спине, по животу, лицо он старался закрывать руками, но руки скоро так были разбиты, что уже не слушались. Было больно, но совсем не так ужасно больно, как это раньше представлялось ему! Его убивали Уроды, а он думал, даже с некоторым облегчением, что ожидал худшего. Стало немного жалко и обидно за свой страх. Неужели вот именно ЭТОГО он ТАК боялся? Сознание постепенно уходило, и он уже благодарил провидение за такую легкую смерть, но тут Уроды прекратили убийство и, отойдя от него в сторону, встали кучкой. Он разлепил глаза, повернул голову и сквозь кровь и грязь, сквозь узенькие щелочки глаз, едва выполнявших свою функцию на разбитом лице, он увидел Главного Урода. Тогда он отметил про себя, что даже за два шага от смерти человек не перестает удивляться – Главный Урод имел необыкновенно приятную и даже красивую внешность!
Он был светловолосый, с открытым, располагающим лицом, на котором беспрерывно выражались внимание, заинтересованность и даже доброта. Единственная странность заключалась в том, что все это выражалось на его лице слишком отчетливо, слишком выпукло. Его заинтересованность граничила с наивной восторженностью, а внимание было такое, что он чуть ли не буравил окружавших его Уродов беспримерно умным и проникновенно-внимательным взглядом. При этом он равномерно одаривал своим сказочным взором каждого, успевая очень быстро перемещаться с одного Урода на другого, но не бегая при этом глазами, а задерживаясь на каждом Уроде столько, сколько это было нужно, чтобы Урод не почувствовал себя обделенным. Это выглядело тем более виртуозно, учитывая то существенное обстоятельство, что Уроды гомонили совершенно хаотически, перебивая друг-друга и чуть ли не подскакивая от желания высказаться. Уроды знали всего по десять-пятнадцать слов и при каждой возможности старались как можно скорее их произнести, наслаждаясь производимым эффектом. Главный Урод смотрел на них ласково, любовь, выражаемая во всем его лице, была похожа на патоку и жидкое варенье – влюбленные Уроды балдели от взаимности. Они уже забыли про то, что нужно добить человека, а только радостно прыгали и беспрерывно на разные лады твердили знакомые слова, дожидаясь вожделенно-одобрительного взгляда начальника. Ликованию их не было предела. Главный Урод поворачивался в разные стороны, с огромным интересом выслушивал слова каждого подчиненного. Он был такой элегантный, такой подтянутый – просто волшебный! Всем очень хотелось заслужить его одобрение, чем и занимался изо всех сил каждый Урод, пробравшийся поближе.
Только одна деталь вступала в едва различимый диссонанс со всей его располагающей внешностью. Эта деталь не сразу бросалась в глаза и была скорее скрыта, чем выражена у Главного Урода, но, наблюдая вокруг него других Уродов, легко было заметить ее из-за того, что на всех остальных рожах эта деталь была выражена гораздо отчетливее, а у многих совершено доминировала. Уголки его тонких губ всегда были опущены вниз и оставались такими, даже если он располагающе улыбался. Деталь эта придавала лицу Главного Урода некоторое особенное выражение – такое понимающее, всезнающее и немного саркастическое. Она как бы говорила: «Да я отлично знаю, что и как на свете устроено… но увы… поделать ничего не возможно… мой дорогой… мир таков, каков он есть…»
