На середине рассуждения эти мысли обрываются, я просто поворачиваюсь на другую сторону и, наконец, засыпаю.
– Я говорила, что нужно еще немного попрактиковаться, и освоишься, – Оливия вертит в руках визитку Марка, пока я рассказываю об этом забавной ситуации.
– У него же нет моих контактов. Наверное, нужно написать или позвонить, чтобы у него они тоже были, – замечаю я, протягивая ей чашку с кофе.
– Зачем? Он приятный и ты хочешь с ним пообедать, или похож на того, кому может понадобиться перевод на русский? – Если я что-то и поняла об Оливии, так это то, что ответ «это было бы вежливо» не относится в ее мире к правильным и разумным причинам. Собственно, также, как и ответы «мне было его жаль», «мне было неприятно отказывать» и подобные им. Она во всем ищет личный мотив. Зато причина «я так захотела» для нее – весьма разумная и не подлежащая обсуждению. Захотела – можешь делать.
– Я хочу чувствовать, что обрастаю связями и знакомствами. Даже если он мне никогда не напишет, и я ему тоже, будет казаться, что эта связь есть, – попыталась объяснить свои чувства.
– Но ее не будет. Пока у тебя есть визитка, а у него – ничего, ты можешь в любой момент сделать звонок. Потому что она вроде контакта «до востребования». Но если ты переведешь это в связь, но не станешь поддерживать, эта связь истлеет. Однажды ты захочешь поужинать или тебе понадобится его помощь – а попросить ее уже будет неловко, потому что вы слишком долго не общались.
Оливия протягивает мне визитку, я просто кладу ее на стол. Какое-то время мы молча пьем кофе, глядя на этот клочок картона. Наконец, она прерывает молчание:
– Просто подожди пару дней. Судьба без тебя разберется, как лучше. Не торопи ее.
– Спасибо, – какое-то время я сижу молча, а затем решаюсь задать вопрос, который не дает мне покоя:
– Я вас не обременяю своими беседами? Наверняка, у вас есть и другие дела.
– Есть, – она смотрит мне в глаза и улыбается. – Если ты забыла, я сама предложила завтракать вместе. Если тебе наскучила моя компания – скажи прямо.
– Нет, конечно. Просто мне неловко, что я могу злоупотреблять вашим гостеприимством.
– Мне кажется, мы с тобой – взрослые люди. Если я не захочу это продолжать, то скажу тебе. То же можешь сделать и ты. И, как ты заметила, я ничего не предлагаю из вежливости. Так что я действительно надеялась, что ты согласишься на наши встречи.
– Хорошо, – и, подумав, добавляю. – Извините, если вас обидел этот вопрос.
Она наклоняет голову и какое-то время рассматривает меня, словно поверх воображаемых очков. Затем улыбается и кивает:
– Все в порядке, не извиняйся. Просто у меня самой только сын, а ты напомнила одну девушку, с которой мы были знакомы несколько лет назад. Так что мне самой это в удовольствие.
Она встает, отставляя чашку. Я иду провожать Оливию.
– Вы с ней больше не общаетесь? – Оливия вновь поглаживает котенка, отвернувшись от меня. Затем смотрит в зеркало, улыбается отражению и отвечает:
– В какой-то момент наши пути разошлись. И продолжать общение было не разумно. Но я точно знаю, что у нее все в порядке. Думаю, ты меня понимаешь.
И подмигивает. Скорее не мне, а своему отражению. Иногда мне кажется, что Мэри Поппинс писали с ее близкой родственницы. Создает впечатление женщины, которая знает абсолютно все и обо всех.
