Город неба - страница 16



Ветер подул, всё унес в небеса,
будет гроза, будет гроза,
будет и кончится скоро,
мчат по бульвару моторы.
Счастье и горе идут налегке,
что на уме, то и на языке,
том, на котором сказалось:
было, горело, промчалось

«За дровами утром едем – мать…»

За дровами утром едем – мать,
мой отец и я. Так детство снится,
что бесцельно правду отличать
от картин, налипших на ресницы!
Заносило с ночи общий двор
с синею укатанной тропою,
пахло деревянною смолою.
Родина так пахнет до сих пор.
Белая река и темный лес
рокируются в оконной раме.
Собирались утром за дровами,
жизнь прошла. Приехали, отец.

«Я уеду в тот северный город…»

Я уеду в тот северный город
у подножия белой горы,
где прохожего поднятый ворот
за дорогою прячут дворы.
Там дома скалят зубы заборов,
ударяет подковою дверь
без ведения переговоров,
и гуляет река, словно зверь.
Разливается, рвется за сваи:
мимо, мимо, чужой, проходи.
А пройдешь, оглянешься – такая
красота – холодеет в груди.

«Густых следов тропинка…»

Густых следов тропинка,
обледенелый двор.
Он отмытарил ссылку,
психушку перетер.
Он – за серьезный повод,
я – за слова мои,
но, поравнявшись, ворот
равно поднимем мы.
Его возьмет оврагов
обледенелый снег,
а я пойду и гадов
не позабуду тех.

Зимняя элегия

Я помню серый двор в сырой зиме,
там, где огней и света было мало,
лишь муть контор да снег летел во тьме
в моем окне, открытом как попало.
В нём с высоты шестого этажа
всё виделось совсем однообразным.
Там не любила ничего, что я
в нём видела. И даже снег был грязным.
И взгляду открывалась пустота
без смысла, без названия при этом.
Без цели и значенья красота.
И что поделать? Сделалась поэтом.

Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.

Продолжить чтение