«Прошу помнить вечно»… Что же это значит?
– Алло, Арт! – раздался ее голос в трубке. Он автоматически ответил на звонок, даже не посмотрев, кто именно звонит. Все утро он в прямом смысле бегал от мыслей о ней. – Ты меня слышишь?
– Да, чего ты хочешь? Опять потрепать мне нервы?! Слушай, Катя. С меня хватит. Ты и так крутила мной достаточно. То ты хочешь быть вместе, то нет. Это не отношения. Раз ты кинула меня, то все, давай на этом поставим точку.
– Подожди, Артур. Пожалуйста. Я знаю, что вела себя как непонятно кто. Но… нам надо поговорить. Давай встретимся.
– А какой в этом смысл? Что ты мне нового скажешь? Опять будешь то приближать к себе, то пинать. Держать на крючке, чтобы было не скучно.
– Пожалуйста! Умоляю тебя! Нам надо поговорить. Это очень важно.
«Да ну и черт с тобой. Надо – поговорим», – решил парень.
– Хорошо. Где, когда?
Водитель гнал свой автобус, видимо, отставал от графика. Артур смотрел в низкое окошко. Он хотел раз и навсегда решить все проблемы с Катей. «Что же, ничего не поделать. Пробегу еще больше. Километров сто. И перестану думать о ней навсегда», – надеялся он, готовя себя к встрече с человеком, которого изо всех сил хотел сделать для себя чужим. Но пока так и не мог.
По центру города с флагами России шли горожане. Они скандировали: «Донбасс – с Россией», «Нет фашизму», «Крым, мы с тобой». Сколько этих митингов прошло за последние недели и месяцы – не счесть.
Они встретились в одном из кафе на улице Оборонной. Он, естественно, пришел раньше. Заказал кофе и, ожидая, пялился в кружку, пытаясь разглядеть дно. Но дна не было. Катя впорхнула в легком цветастом сарафанчике, на голове прыгали кудряшки. Была не похожа на себя, выглядела очень обеспокоенно.
– Спасибо, Артур, – присела рядом, уперев в него несгибаемый взгляд.
– Ты что-нибудь будешь, пиццу или роллы? – из вежливости спросил он.
– Честно говоря, не до еды сейчас. Я бы хотела поговорить…
– Я весь внимание.
– Ну, не надо так формально и холодно.
– А чего ты хотела после всего?
– Может, ты и прав. Я заслуживаю. Я дрянь…
– Не надо самоуничижения, – очень деловито ответил он, пытаясь не показать, что разволновался. – Ближе к делу.
– Я вела себя, как маленькая взбалмошная девчушка, трепала тебе нервы только потому, что каждая уважающая себя девушка должна так делать. Я как будто внутри скрывала ту теплоту, с которой отношусь к тебе. Не смейся, пожалуйста. Это правда. Ты видишь, какая я нервная стала. Для меня это не игра, честно. Но я пришла даже не для того, чтобы просить у тебя прощения. Это дело сугубо твое, личное. Я хотела тебе признаться… хотела сказать…
Ее руки сильно дрожали, но взгляд был тверд и направлен прямо в глаза. Артур не мог его выдерживать и постоянно смотрел по сторонам, желая казаться безразличным.
– Ты должен это знать. Я беременна.
– Я записался в ополчение, – словно отвечая на атаку противника, произнес он.
Повисло молчание. Совершенно непонятное. Такое молчание, которое подводит определенную черту. Оба поняли, что сейчас они оказались на перекрестке. И выбор делают не вместе, а отдельно. Он может пойти направо, она продолжить путь прямо. Но тогда дороги не совпадут… Артур не знал, зачем он в такой неподходящий момент сделал свое признание. Хотел перебить ее новость, струсил, оставил за собой последнее слово.
– Я долго думала, – продолжила она, сделав вид, что не обратила на его слова никакого внимания. – Не знала, что делать. Сначала испугалась, хотела сделать аборт. Но передумала. Он появится, хочешь ты того или нет. Будешь со мной или нет. Я твердо решила.
