– Вот здесь остановите пожалуйста!
Выкрикнул и не заметил. Точнее, от того и выкрикнул, что заметил, а осознать ещё не успел. Как всегда. Всю жизнь вот так вот: не осознавая… бред, а не жизнь.
Копейка не успела притереться к тротуару, а я уже выпрыгнул в сугроб и побежал к ступеням клиники. Ступени оказались сырыми. Наверное, посыпали солью, чтобы посетители не поскользнулись на наледи. Хотя какие посетители тридцать первого декабря? Никто не болеет перед праздниками. В нашей стране. Так по телевизору говорят, а по телевизору врать не будут.
Ну сырые, и сырые – мне-то что? Так-то ничего, если бы не ботинок, похороненный в недрах сугроба. И вот стою я в одном ботинке перед женщиной в халате, а она устало и недовольно смотрит на меня со своего поста. Почему недовольно? Потому, может, что я – единственный посетитель за весь день, и пришёл я за час до закрытия, а она наверняка уже собиралась закончить пораньше и пойти домой. Туда, где её никто не ждёт. Знаете, есть особая категория людей: те, которых никто не ждёт. Их легко узнать по глазам. По взгляду. Он потерянный.
– Я…
И вот что ей с таким потерянным взглядом говорить? Рассыпаться, что я тут в одном ботинке, а она – там и больна? К чему? Да и слова все под этим её взглядом тут же улетучились. Апатия – зараза чрезвычайно прилипчивая. Мы все были когда-то преданы. Кому-то. Кем-то. Как часто это – один и тот же человек. И вот под этим вот потерянным взглядом и сам начинаешь всё вспоминать. И слова, и мысли разбегаются под наплывом образов обрывками неоконченных фраз, выползших из тьмы веков. И ты продолжаешь давно завершённый, но неоконченный спор с человеком, которого уже нет в твоей жизни. И поддаёшься эффекту лестницы, не обращая внимания, что она ведёт тебя не вверх, а вниз.
– Вот…
Я не нашёл ничего умнее, чем сунуть ей под нос телефон с СМС врача. Женщина посмотрела на телефон, нашла название лекарства, тяжело вздохнула. Преображение было мгновенным. Насколько же порядочные люди работают в белых халатах. Сколько в них искреннего сочувствия и желания помочь. И как часто они видят страдания. Приходят больные и несчастные – никому ведь и в голову не придёт поделиться своей радостью. Чаще – лишь боль и страдания. Тяжёлое зрелище для добрых сердец.
– У нас его нет, – извиняющимся тоном ответила женщина.
Она меня обманула. Нет, конечно она ничего не обещала, да и вообще, ещё пару минут назад даже не знала о моём существовании… но я-то ей уже поверил! Я на неё надеялся! А она… да как она могла?
Я поплёлся обратно, шлёпая по кафелю мокрым носком. Интересно, как, поглощённые горем… или счастьем, мы не боимся показаться нескладными – быть собой.
– Постойте… – донеслось мне вслед, – я позвоню остальным, может у них есть.
Я повернул. Для того, чтобы через пару минут поплестись обратно. Так я думал. Женщина всё набирала и набирала номера. Поразительно, но с каждым новым отказом она воодушевлялась всё больше, словно видя свет в конце тоннеля и стремясь к нему. Это её воодушевление передалось и мне. Она звонила ровно до тех пор, пока звонки не начали возвращаться. Люди, которых я никогда не видел, охваченные простым человеческим чувством… потребностью, желанием помочь, звонили другим людям, а те, в свою очередь, дозванивались третьим. Сами того не зная, мы запустили огромную цепь сострадания. Чудо не могло не случиться.
