– Да неужели?
– Чувствую, чувствую в ваших словах иронию, – улыбнулся Грановский. – Сейчас у нас какой месяц, не подскажите?
– С утра август был, – неохотно отозвался капитан.
– Верно, – жизнерадостно закивал Грановский, – с утра был август. Более того, он и сейчас август. А что из этого следует?
– Ну и? – нахмурился Орешин.
– А то, что скоро сентябрь, – назидательно произнес Роман Львович, – а сентябрь – это осень, заморозки. В Сибири живем, сезон короткий, за лето все успеть надо. Так что вся наша техника, ну вот почти вся, – поправился Грановский, с досадой взглянув за окно, – сейчас в работе, и до октября месяца мы ее на площадке не увидим. Вот так вот.
– Я так понимаю, предприятие у вас достаточно прибыльное, – подытожил Илья.
– Ну как вам сказать, – улыбка мгновенно испарилась с лица финансового директора, – вы не представляете, какой объем у нас платежей по кредитам. А налоги? За всю эту технику начисляются сказочные налоги, причем сказка совершенно жуткая. Слева волки, справа дровосеки, куда бежать – непонятно. Так что не так много на самом деле остается. Так, бабушке на пирожки.
– Роман Львович, – усмехнулся Лунин, – хорошая для вас новость состоит в том, что налоговые, также как и прочие ваши ухищрения, меня не очень интересуют. Я расследую убийство семьи вашего компаньона. А вторая новость, – Илья причмокнул губами, давая понять, что вряд ли Грановский сочтет ее столь же приятной, – в том, что мы все равно изымем всю финансовую документацию и внимательно ее изучим.
– Как? – побледнел Роман Львович. – Зачем?
– Мой вопрос, собственно, вот о чем, – невозмутимо проигнорировал вопрос Лунин, – если предприятие имело прибыль, причем достаточно крупную, не могло получиться так, что кто-то этой вашей прибылью заинтересовался? Я имею в виду кто-то такой, кто решил, что эти деньги лучше себя будут чувствовать в его кармане, чем у вас с Веретенниковым.
Известие о предстоящей выемке документов настолько выбило Грановского из колеи, что он не сразу смог понять смысл заданного ему вопроса.
– Я вот не очень пойму, – забормотал финансист, – вы сейчас о ком именно говорите?
– Веретенникову кто-то предлагал продать бизнес? – нетерпеливо рявкнул Орешин.
– Да, пару раз такое было, – наконец смог взять себя в руки Роман Львович, – причем последний раз это случилось несколько месяцев назад, весной.
– Веретенников отказался?
– Ну конечно! Конечно, отказался! А разве могло быть иначе? Он же с нуля создал это предприятие, – Грановский говорил торопливо, нервно постукивая пальцем по полированной столешнице, – да и цена. Цену предложили вдвое меньше, чем та, которую можно было бы рассматривать хотя бы теоретически.
– Ну и кто сделал вам такое предложение? – не вытерпел Орешин.
Грановский осекся и некоторое время сидел молча, уставившись куда-то в стену. Когда он вновь заговорил, голос его звучал еле слышно.
– Я не знаю. Вы можете, конечно, мне не верить, но я действительно не знаю. Обычно у Андрея не было от меня секретов. А здесь, – Роман Львович уныло пожал плечами, – он неожиданно уехал в Среднегорск, вернулся на третий день. Покрутился в офисе минут пятнадцать, ничего толком не рассказывая, но было видно, что настроения у него нет. На следующий день на работе он не появился, и дозвониться до него тоже никак нельзя было. После обеда я не выдержал и поехал к нему домой. Он был у себя, пьяный. Настолько пьяным я его давно не видел. Так давно, что почти никогда. Все, что я смог от него добиться, – это то, что кто-то хочет купить нашу компанию. Его компанию. Но кто эти люди, он мне не объяснил, сказал, что мне самому так будет лучше, ничего не знать, – Грановский тяжело вздохнул, – единственное, что я понял, – эти люди имеют какое-то отношение к губернатору Среднегорской области.
