Но, взглянув еще раз на «множественные ножевые ранения», я сочла такое предположение не очень правдоподобным. Если бы Лану хотел просто ограбить какой-нибудь прохожий, ну не стал бы он так ожесточенно тыкать в нее ножом.
Второй вопрос касался возможности сопротивления. Действительно, сопротивлялась ли Лана? Было ли у нее время для этого? Я еще раз очень внимательно осмотрела кожу под ногтями. Нет, никаких частиц постороннего кожного покрова или характерного вещества бурого цвета, которое остается под ногтями жертвы, если ей удается во время драки поцарапать своего убийцу.
В общем-то, руки Ланы нельзя было назвать чистыми. Но они были не в грязи, их словно присыпало пылью, как если бы человек какое-то время лежал на земле…
Итак, сопротивления не было? Я еще раз осмотрела участки тела, где кожа не была повреждена. Никаких синяков, никаких царапин, ничего такого, что свидетельствовало бы о силовом контакте. Что ж, по-видимому, хоть в этом несчастной девочке повезло, и первый же удар оказался смертельным.
Тут я вспомнила еще одну вещь. Мне было известно, что людей психически неуравновешенных иногда провоцирует на зверскую реакцию именно легкость победы. Если в переулке Лана встретила именно такого человека, то вполне возможно, что после нанесения первого удара он потерял над собой контроль. Как говорится, блеяние козы вызывает рычание льва. Увидев, что жертва не может оказывать сопротивление, убийца с еще большей яростью накинулся на Лану.
Я еще раз взглянула на изуродованное тело. Да, человека, находящегося в вертикальном положении, так отделать было бы сложно. А вот если тело лежало на земле, наоборот, – очень удобно. Знай себе замахивайся и бей, куда попадешь. Даже и прицеливаться особенно не нужно.
Я посмотрела на лицо Ланы. Догадка, которую я сделала еще в квартире Свиридова, оказалась верной, – девушка не была красавицей. В то же время черты ее лица нельзя было назвать и уродливыми. Но вот что меня заинтересовало: посмертная маска не показывала ни отвращения, ни ужаса. Скорее в чертах запечатлелось некое удивление. И это еще раз доказывало, что смерть наступила сразу и нападение было для Ланы неожиданным.
Что ж, пожалуй, осмотр трупа можно на этом закончить. Нового я узнала не так уж много, но зато получила лишнее подтверждение некоторых предположений, сделанных ранее. Например, того, что убийца Ланы, кто бы он ни был, наркоман ли или просто псих, – несомненно, человек с проблемами.
Почему он оставил нож в теле? Забыл себя? Ну, допустим… Если предположить, что убийца человек психически неуравновешенный, тогда почему он захватил нож с собой? Просто так? Нет, у психов и наркоманов совсем другие проблемы, и помыслы их направлены совсем в другую плоскость.
То, что убийца оказался на месте преступления, имея при себе орудие убийства, вряд ли было простой случайностью. Скорее это указывало на умысел…
Ну и дело! Тут тебе и умысел, и неконтролируемые действия. Что хочешь, то и думай. И главное, и в том и в другом случае основное доказательство – нож. Сначала – нож, взятый с собой, и, очевидно, взятый с какой-то целью, а не просто так; потом – нож, легкомысленно забытый в трупе, что фактически делает цель достигнутой только наполовину, потому что нож – это весьма и весьма серьезная улика.
Да, что-то тут не вязалось. Но что именно, пока было неясно.
* * *
Я покинула здание морга и поехала на улицу Некрасова. Нужно было осмотреть место преступления.
