Читать онлайн Лукас Аппероль - Мы были людьми

Хочу поприветствовать своего читателя и поблагодарить его за то, что он взял в свои руки этот сборник очерков. Для меня этот человек особенно дорог, потому что он каким-то образом захотел оторваться от своего спокойствия и посмотреть на другую, тяжёлую и не совсем приглядную, сторону жизни. Последняя разделяет эту жизнь на до и после, прозрачно показывая истинную природу человеческих взаимоотношений. Последняя раскрывает самого тебя и позволяет посмотреть на твои сильные или слабые стороны. Обычно ведь так приходится, что об этих «сторонах» на войне пишут только самое лучшее, достойно отображая мужественное начало и большую силу нашего воинства.

Так оно и должно быть, однако в моих текстах воинствующих настроений и больших радостей нет, потому что на фронте святое обычно очень трудно разглядеть, ибо оно очень глубоко спрятано. И всё же я постарался его распознать и выложил об этом святом свои мысли, дополнив их набросками в карандаше.

Знаете, никогда бы в своей жизни не подумал о том, что буду когда-то и о чём-то писать. Впрочем, и с этим сборником всё могло быть точно так, если бы не сложились определённые обстоятельства, которые и положили ему начало.

Началось всё очень давно, ещё осенью двадцать второго года, когда я входил в состав группы по эвакуации раненых. Тогда, находясь вместе со своими товарищами под обстрелом в подвале полуразбитого сарая, мне впервые захотелось описать чувства людей, попавших в эту огненную западню.

Спустя какое-то время я начал больше писать не только об этих людях, но и описывать некоторые другие фронтовые эпизоды, которые были тесно и неразрывно связаны со мной.

Конечно, не всегда на то было время, что-то писалось в суете ежедневной текучки, в то время как на другое просто оставлял некоторые приписки в виде основных мыслей на черновике, которые позже я уже развивал в более подходящее время. Так же обстояло дело и с набросками (иллюстрациями), становление которых положила обыкновенная пачка из набора простых карандашей, которые я нашёл вместе с маленьким альбомом в одной из посылок, присланных нам от какой-то детской школы Екатеринбурга с подписью «Солдатам в помощь».

Так всё и началось, так стал вести повествование один из участников этого хладнокровного и непредсказуемого потока войны. Хотя какое повествование, скорее всего, записи в своём помятом ежедневнике. Тогда я не думал, что эти записи найдут себе какое-то второе рождение, однако им дал на то право близкий для меня человек. Он просто постарался меня убедить, что какое-то наследие от пережитого всё же должно остаться, должно быть кем-нибудь воспринято, а может быть, даже и переосмыслено.

В этих записях отражаются небольшие фрагменты из моего околофронтового пути. Я намеренно не указывал в них названия населённых пунктов, как и практически не упоминал имена близких для меня солдат и офицеров. Все события, которые отражены в моих очерках, не имеют автобиографической последовательности, как и не представляют тесную временно-пространственную связь. Я не привязывался к хронологии, а отображал в рассказах те события, в которых для меня закрадывались смыслы, во всяком случае, я эти смыслы в них видел. Тем не менее, даже несмотря на то, я всё же немного постарался и расположил свои очерки по мере их календарного и годичного чередования.

Хочу сразу же предупредить, что при прочтении моих рассказов кто-то из невольных читателей может поперхнуться от злобы, усомнившись в действительности каких-то событий, в тех же извлечениях или выисканных смыслах, которые я излагаю. Для них я просто скажу, что всё то, о чём я пишу, – действительно было, хотят они того или нет. Это просто данность, которая либо осуждается, либо принимается и переосмысливается.

Также хочу предостеречь читателей, подумывающих, что я овеял себя ореолом геройства и покрыл святым нимбом, возможно, даже заставил испытывать к себе какую-то жалость. Для них я просто скажу, что у меня нет больших подвигов, я просто очевидец из группы эвакуации, который был в общем потоке большого движения. Я не принимал участия в больших передрягах, и на моей груди не висит больших орденов. Были, есть и будут достойные воины, с которыми я даже близко не стою по уровню их пройденного и пережитого. Поэтому я всего лишь обычный участник, которому отчасти повезло, просто где-то слишком, а где-то не очень. Я живой участник, который не претендует на какую-то истину, как и не отождествляет себя примером для подражания. Я просто повествователь от уровня своего видения, не больше и не меньше.

А что до жалости, то она сама невольно будет подкрадываться к читателю, потому что в моих очерках я постарался изложить свои мысли так, как они содержались в моей душе. Я постарался заходить глубоко, чтобы у читателя появилась возможность окунуться в другой мир, и я не мог о нём писать поверхностно, потому что это было бы не настолько искренне, чтобы увидеть другую сторону жизни, чтобы распознать радости, боль и тяжесть находящихся в её потоке людей. А их страдания по определению тягостные, они вызывают жалость и слёзы, через которые сочувствующие преобразуются. Только так и через преодоление познаётся большая жизнь с другой стороны.

Познавайте же и вы, фронтовой сборник очерков теперь в ваших руках.

День тогда был ясный, на дворе стояло морозное мартовское утро. Я только недавно вылез из своего спальника, надел одни шерстяные перчатки на другие и пошёл греться к костру, который разожгли возле нашего свинарника. Первые дни весны – и такая жуткая стужа на Белгородской земле.

Тогда оттуда, как и от многих других приграничных районов, война брала своё начало. Тогда её путь только формировался, и, собственно, о том, что на ней происходило в первые дни, широкой публике было далеко не известно. Не было тогда в таком огромном количестве телеграм-каналов и военных корреспондентов, поэтому о ходе тех событий можно было лишь узнать из вечерних новостных программ. Впрочем, и не только из них, потому что стали просачиваться первые нелицеприятные слухи, в которые большинство не могло верить. Впрочем, на то время их и подтвердить могли только напрямую те, которые заходили в самые первые дни похода. А начинались они со многими упущениями и недоразумениями, с которыми нам пришлось столкнуться. Столкнуться в силу ряда причин, одной из которых была обыкновенная неподготовленность, которая ещё долго напоминала о себе по мере выполнения нами боевых задач. На одну из таких боевых вылазок удалось напроситься и мне, однако загаданного мною сценария не вышло, потому что прибыть в составе подразделения на местность в обозначенное время мы попросту не смогли.

Проблемы начались ещё перед началом выполнения боевой задачи, однако я о них не предполагал и даже не задумывался, потому что для меня это был первый боевой выход, и я просто с каким-то жадным предвкушением ждал выдвижения нашей роты. А началось оно не сразу, ещё с прошлого дня планировалось собирать колонну, однако по ряду причин время погрузки на бронетехнику постоянно переносилось. Позже об одной из этих причин я узнал, когда меня спросили, имею ли я навыки вождения на гусеничном бронетранспортёре. После меня опрашивали, как выяснилось, об этом и других. В связи с этим, а также с тем, что нам не пригнали бронированную технику, вся собранная ротная группа расслабилась. Так и моё томление постепенно улеглось. Мы теперь просто ждали, когда поступит команда, а до этого решили разместиться на полу в здании одного заброшенного свинарника. Места в нём было не так много, поэтому, сжавшись от холода, в спальниках мы тесно лежали на деревянном настиле.

Конечно, пытаясь улучшить своё положение, мы установили несколько печек-буржуек, однако их тепла не хватало для обогрева большого помещения, которое к тому же было с многочисленными дырами и щелями между рам полуразбитых окон. Тепло было только тем, кто спал рядом с печкой, остальные же морозились, надевая перед сном бушлаты. Причём спали мы не только ночью, но и периодически днём, просто потому что из согретого спального мешка не хотелось вылезать, однако некоторые построения всё же заставляли показываться на свет. После одного из таких построений мы так промёрзли, что ничего лучшего не придумали, как просто разжечь кострище возле входа в отстойник, тем более никто особо не возражал. Так мы и грелись днём, разбавляя свои разговоры едой из армейских сухпайков. А потом как-то ранним утром поступила команда на первую готовность, мы собрали свои вещи и были готовы грузиться, однако нам всё равно пришлось чего-то ждать. И командиру в том числе, который каким-то образом всё-таки раздобыл водителя-механика.

После того как прошло ещё два часа, нам всё-таки пришла отмашка, и мы закинули свои вещи на легкобронированные тягачи, предварительно обвязав их шпагатными верёвками. Зарычав выхлопами искр, тягачи, ополневшие усевшейся на них пехотой, начали своё движение. Сразу же последовала какая-то короткая заминка, в результате которой мы ударились в борт впереди идущей машины. Наш командир сразу же начал выплёскивать на механика всякие ругательства, а тот с дрожью в голосе оправдывается, что у машины рычаги плохие и что он вообще за ними сидит второй раз. Так, в общем-то, и было, водителя нашли наскоро, а в том, что он врезался, не было его вины. Рычаг тормоза он и вправду дёргал, только тягач после этого почему-то катился ещё два-три метра вперёд, поэтому столкновения было не избежать. Ну командир вроде сжалился, и мы двинулись дальше.

По началу своей дороги мы держали некоторый интервал движения, а после все погнали с какой-то скоростью. Рванули, конечно, с азартом, однако вторая машина из колонны сразу же заглохла, не успев пройти даже километра. Для нас это не показалось чем-то критичным, потому что у нас машина работала тоже не очень хорошо, однако мы по трассе двигались весьма уверенно.

Трудно, конечно, забыть тот момент, когда по загородной дорожной магистрали в обжигающий щёки мороз и метель несутся в составе колонны боевые машины, на которых десантом уместились стойкие люди. Тогда я был в их составе, и, даже несмотря на обдувающий леденящий ветер, я всё равно не мог закрыть глаза, потому что я хотел видеть, как каждый из проезжающих навстречу водителей салютовал протяжным сигналом гудка или приветствовал нас иначе, вытягивая поднятый вверх палец. Чувство неимоверной гордости одолевало, ведь первые дни войны, а навстречу отважным уже встречается одобрение и поддержка. В таких настроениях мы мчались вперёд, обогнали даже своих ребят из соседнего взвода и, посмеявшись над ними, рванули дальше.

В какой-то момент пришлось немного притормозить, потому что машина ребят из смежного взвода почему-то остановилась на обочине. Когда уже к ним чуть стали подъезжать, то те кинули отмашку, чтобы мы их не ждали, добавив, что у них какие-то проблемы с двигателем. Мы это приняли несколько настороженно и помчались дальше, как вдруг спустя километр встретили таких же ребят, которые матерились и разводили руками. Мы уже понимали, о чём они негодовали, а через некоторое время и сами стали нервничать, потому что из отделения нашей машины запахло жжёной резиной. После же, помимо запаха из-под крышки двигателя, пошёл ещё и густой дым, после которого машина потеряла ход и встала у какого-то малого частного сектора. Мы уж было подумали, что начался пожар, однако после того, как механик поднял люк, выяснилось, что у нас порвался ремень с шатуна двигателя, резинку просто порвало от её изношенности.