Вот тогда я увидела в действии ныне оплеванную, оболганную, обгаженную дружбу народов. Если кто помнит, не было ни отчаяния, ни безысходности. Потому что квартиры получили все. В рекордно короткие сроки. Тогда в Ташкент шли эшелоны со строителями и стройматериалами. Сотнями. Жители наиболее пострадавшей Кашгарки сидели и ждали. Спокойно. Свекровь моей сестры получила однушку. Она жила одна. Знакомая спекулянтка Зиба – трешку. По составу семьи. Трое детей, она и муж.
Я всегда сравниваю ташкентское и спитакское землетрясения. Спитак, который пострадал на исходе советской власти, до сих пор лежит в развалинах. Дружба народов кончилась.
И, кстати, о современном положении дел. Сегодня я услышала о каком-то дагестанском ауле, который затопило в 2013 году. Жители не успели ничего с собой взять. И до сих пор не получили компенсации – видать, все успели разворовать.
Да, с ташкентского землетрясения прошло 55 лет. А если еще 45 – и снова? Страшно думать, что станется с аляповатыми многоэтажками, спроектированными и построенными недоучками… Они хотя бы знают, что такое сейсмопояс?
Почему-то после землетрясения на Малясова и окрестных улицах не пострадал ни один дом: все жители остались на своих местах. Зато сейчас дома снесли, чтобы построить очередные сомнительные сооружения.
Храни Господь ташкентцев…
Когда я уйду далеко-далеко,
Не мучаясь и не тревожась,
Быть может, вздохнет кто-то очень легко,
А кто-то заплачет, быть может…
Алла Пугачева – Илья Резник
Песня, несомненно, талантлива. И слова, и мелодия. И, в общем, правдива. Не согласна только с «не мучаясь и не тревожась». В таком душевном состоянии можно уходить, только если физического уже почти не существует. А если человек уходит в полном сознании, он точно тревожится. За оставшихся. Я, по крайней мере, точно буду. Характер такой.
Итак, что уйдет с нами, помимо жизни, конечно?
Я о своем поколении. И почти своих ровесниках.
Страшно подумать, насколько точно сбываются слова «Интернационала».
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем…
Я всегда поражалась тому, как легко все разрушить. Вчера была семья, а сегодня неосторожно сказанные слова, выплывшие на свет факты – и только обломки.
Да что там семья – дважды разрушенное государство. Можно сказать, одним взмахом руки. Дважды разрушенная идеология. Дважды разрушенная мораль. Дважды разрушенные принципы. И при этом ничего не изменилось в смысле людской натуры. Тогда преследовали старорежимников. Сейчас их не преследуют, но меня и моих друзей часто упрекают в том, что я ною, не вижу прекрасного настоящего и что на самом деле пора уже забыть и идти вперед. И что все хорошо, прекрасная маркиза…
Что мы оставим, когда наше поколение окончательно исчезнет?
Детей и внуков, конечно. Плоды нашего труда, естественно. Надеюсь, добрую память о себе.
Но я не об этом.
Я о том, что мы заберем с собой.
Заберем навсегда.
И это очень страшно.
Первым делом, конечно, память.
Память о наших родных городах. Ныне неузнаваемо изменившихся.
Что сталось с тем Ташкентом, городом, подобными которому в смысле доброты, света, счастья и радости были только еще два города, и это утверждают все? Ташкент – Одесса – Тбилиси?
Люди еще остаются. Но их все меньше и меньше. Город приобрел псевдовосточно-голливудский колорит, как в американских фильмах про экзотический Восток. Купола, минареты, красивые девушки в платках.
