– Давай, поцелуй еще, чтобы я блеванул!
Майкл не обращал внимания на грубость приятеля: он давно понял, что в семье Мэйнов участие и радушие проявляется именно таким образом.
– Хочется к любимой женушке? А вот мне на следующей неделе дают двухнедельный отпуск, – довольно сообщил Тьяго.
– Мне обещали через четыре дня. Кажется, это будут самые долгие четыре дня в моей жизни, – до сих пор не веря, ответил Майкл.
– А все потому, что мое попадание – просто филигранное! – похвастался Тьяго, изобразив пальцами выстрел в ногу Майкла.
– Или мне достались лучшие врачи.
– Врачи? Тьфу, эти занудные очкарики? А вот то, что к тебе ходят более красивые медсестры, – это меня выводит из себя, – Тьяго изобразил руками явно преувеличенные женские прелести.
– Не завидуй, ты же знаешь, как я люблю Элизабет, – напомнил ему Майкл одну из тем их вечерних разговоров.
– А, да! Я забыл, что ты дурак! Это же не измена, а часть восстановительной практики. Они же профи! К тому же это все ради того, чтобы быстрее вернуться в объятия жены! –мозг его темнокожего приятеля явно утопал в волнах эротических фантазий.
Тьяго и дальше предавался приятным размышлениям, но к ним подошел лейтенант Рафаэль Апаресидо, также получивший отпуск по ранению. Выглядел он бледнее двух товарищей: задетый осколком минометного снаряда, он чудом остался в живых. Майкл заметил, что лейтенант и Тьяго часто что-то эмоционально обсуждают. Насколько он понял, они не собирались возвращаться на фронт. Правда, для него оставалась загадкой, как именно эти простые парни смогут избежать возвращения в мясорубку.
– Лейтенант, как здоровье? Животик не болит? – поприветствовал товарища Мэйн.
– Как на собаке заживает, – Раф поднял белую футболку, представив на обозрение уродливый шрам на левом боку, из-за которого он две недели жил на инъекциях питательных растворов.
– Фу, блин, какая мерзость, – поморщился Тьяго. – Таким шрамом точно всех девчонок распугаешь.
– Мне есть что им предложить, в отличие от тебя, – усмехнувшись с чувством превосходства на лице, Раф поправил яйца по древнему альфа–самцовскому обычаю.
– Ну-ну, девочки все равно расскажут мне правду, – не сдавался Тьяго.
– Не боишься после этого впасть в депрессию? – после этого все трое дружно рассмеялись, но лейтенант в конце все же схватился за бок, боль в котором еще давала о себе знать.
Апаресидо сел между двух рядовых и, по очереди пристально посмотрев каждому в глаза, заговорил:
– Ладно, бойцы, сегодня мне сообщили очень важные сведения, – многообещающе начал он. – В нашем любимом незабвенном городе Утренней Зари за те два с половиной года, что нас там не было, произошли серьезные изменения. Для предприимчивых парней вроде нас открылись кое-какие лазейки. Только число мест в этом поезде счастья ограничено, и занимать их нужно как можно быстрее.
– Всегда так! В чем суть? – спокойно поторопил его Тьяго, но по лицу Майкла было видно, что ему не терпится услышать подробности.
Рафаэль попросил сигарету и, затянувшись, продолжил разговор.
– Вернувшись, мы не узнаем наш город, – он еще раз посмотрел на них, предлагая им угадать причину.
– У нас долбаная викторина?! – серьезно поинтересовался Тьяго, но его упреки не могли поколебать желание лейтенанта не торопясь насладиться изложением своей разведвыкладки.
– Сын теперь правит в нашем городе? – спокойно заметил бывший священник.
