Город в капле и другие сказки - страница 15

И тогда все сказали, улыбаясь:

– Здесь живёт самый счастливый медведь в мире…

Однажды зимой на тюрингский лес выпал снег. И папа с Ваней пошли туда красоту смотреть.

Много бродили они по снежному-нежному лесу, много весёлых снежков упало им с деревьев на счастливые головы. Искали папа с Ваней: что тут всего красивей, что чудесней?

– Вот! – обрадовался Ваня, раздвигая белые заросли.

А там есть чудо невиданное, неслыханное! А там – не то быль, не то сказка, которой ещё никто не сказывал, и никто не слыхал…

На поляне – ёлка, на ветках у неё – ёлочные игрушки.

– Кто её нарядил? – удивились папа с сыном.

Но её никакой человек не наряжал. Она такая на свет появилась. Ванечка хотел отцепить одну красивую игрушку, только ведь она не прикреплена вовсе, она на той ёлке – растёт.

– Ах! – воскликнул папа. – На других растут шишки, а на этой к Рождеству поспели стеклянные игрушки.

Папа с сыном их трогают и нюхают. Игрушечные шары (золотые, серебряные) и разные игрушечные зверушки да птахи, да жуки разукрашенные, добрые, – все хвоей пахнут хорошо. От них и папа с мальчиком запахли хвоей.

– Хочу вон ту игрушку, и вон ту, и те тоже! – сказал Ваня.

– Так ведь не для одних нас выросла ёлочка, – возразил папа. – Давай так. Сорви три игрушки: мне одну, одну маме, которая нам сейчас дома готовит обед, и одну себе. Остальные пусть растут. Так?

– Так!

Ваня в это утро был очень хороший мальчик, самый лучший мальчик во всём тюрингском лесу, без капризов, – он только три игрушки сорвал. И пошли домой.

Чуть отошли, вдруг у той ёлки – лесной народец собрался (зайцы, лисы и так далее). Они, когда людей услыхали, то попрятались, а теперь опять появились. Стали вокруг ёлки прыгать, в снегу кувыркаться да фыркать. И они на человеческих ребят похожи: у этого шубка коричневая, у того серая, а на том белая – и все другие в шубках цветных, тёплых и каждому впору.

Весёлые эти дети лесные! Они ёлку трогают, и на ней игрушки позванивают тоненько-претоненько. А с веток снег посыпал, и воздух вокруг ёлки насквозь заснежился, побелел…

Папа с сыном тихонько присели, смотрят сквозь снежные-нежные кусты – и вместе с морозным воздухом Божью красоту в себя вдыхают. В самое сердце.

Красота белая, нежная, снежная. Бело-нежно-снежная. Чтоб в сердце – и навсегда…

– Да-а, – печально сказал деда Вова, глава древнего рода фон дер Фрайербергербургов, откладывая прочтённую газету. – Человеческая душа – потёмки. Человеческая душа – дремучий лес.

– Твоя душа тоже? – спросил Ваня.

– Чем я лучше других? А света так хочется! Чтоб внутри всё засияло! – ответил глава рода, лёг и уснул крепким сном, с храпом.

А внук тихонько (не разбудить бы) постучался пальцем ему в грудь, прошептав:

– Дедушкино сердце, открой твою дверцу, пожалуйста!..

Он где-то слыхал, что у каждого сердца есть своя дверца.

– Тук-тук, – ответило дедушкино сердце, и дверца в нём открылась, на одно лишь мгновенье. Ваня в неё скорей вошёл, и она закрылась.

Смотрит Ваня – ничего не видно. Но вот руки нащупали кустик, а вот ствол дерева.

«Лес», – понял мальчик.

– Тут темно и холодно! Дедушкино сердце, – сказал он, – откройся, пожалуйста!

Но сердце обратно открываться не хочет до поры до времени.

«Ой-ой!» – подумал Ваня и пошёл искать другой выход в полной темноте. Он идёт, о ветки царапается.

– Ой-ой! – заплакал Ваня. – Вдруг прибегут волки? Дикие. Им же есть тоже охота. Им же съесть ребёнка – раз плюнуть. А что этого ребёнка любят все родные и знакомые – им до этого дела нет!.. Деда! – закричал Ваня. – Не храпи, пожалуйста, тут и так страшно!