452-й год до н. э.
Тир, Сидон
1
Корабли тирской купеческой флотилии резали носом морскую воду. Парус на лембе Харисия отчаянно хлопал. Леократ яростно ворочал обоими рулевыми веслами, выбирая правильный галс.
Мореход всматривался в прозрачное мелководье с полубака, выискивая глазами подводные камни. При этом он внимательно следил, чтобы лемб шел строго в кильватере плывущей перед ним финикийской кумбы. Матросы готовились привязать шкоты, как только парус поймает переменчивый ветер.
Геродот и дети сидели на полуюте корабля возле большой амфоры с пресной водой, которая ремнями была прикручена к ахтерштевню. Рабы смирились с тем, что у них теперь новый хозяин, и, не таясь, любопытно разглядывали галикарнасца.
Развязав узелок, Геродот выложил перед собой кусок вяленой ослятины, ломоть ячменного хлеба и кусок козьего сыра. Достал нож, воткнул его острием в палубу. Потом откупорил тыкву-горлянку с разбавленным вином. Протянул ее старшему мальчику.
Тот сделал из нее глоток и скривился.
– Вайн, – сказал он, сплевывая на доски.
Неуверенно взглянув на галикарнасца, продолжил:
– Хелеб… Мем…
Геродот только хлопал глазами. Первый разговор с рабами проходил трудно. Тогда мальчик приставил к голове кисти с торчащим указательным пальцем и промычал:
– Мууу… Хелеб.
Геродот рассмеялся открыто и заразительно. Младшие дети нерешительно улыбнулись.
«Молока просит, – понял галикарнасец. – Странно, что не воду… Наверное, для них молоко – это лакомство. Хотят проверить меня… Но не плыть же за молоком к берегу. Харисий ни за что не согласится выйти из походного строя флотилии из-за прихоти какого-то раба».
Он огорченно развел руками.
Мальчик помедлил несколько мгновений, затем указал на амфору, сделав вид, что зачерпывает горстью воду:
– Мем.
«Вода, – догадался Геродот. – Ну, этого добра у нас, слава Аполлону, хватает».
Он отвязал от амфоры деревянный киаф на длинной ручке, набрал в него воды и протянул рабу. Тот сразу передал его девочке, которая начала жадно пить. Потом киаф получил младший мальчик. Старший напился последним.
«Ладно, – довольно подумал Геродот, – дело пошло».
Он нарезал мясо, сыр и хлеб. Глядя, как дети жадно набросились на еду, галикарнасец тяжело вздыхал.
«Худющие – кожа да кости… В чем только душа держится, а вот на тебе, не хлеба, а молока просят. Но еды мало, надо теперь до Сидона протянуть. Там наедимся. Тем более, что плыть недалеко – всего двести стадиев».
Прожевывая кусок мяса, он пальцем ткнул себя в грудь:
– Геродот.
Потом показал на старшего мальчика и вопросительно поднял брови.
Тот сразу ответил:
– Ярих.
Младшего звали Ашцавом, девочку Сисой. Дальше разговор пошел легче. Геродот на пальцах показал свой возраст. Ярих ответил за всех: ему двенадцать, Ашцаву – восемь, Сисе девять.
Галикарнасец назвал по именам всех членов команды, а дети повторяли за ним. Вскоре они уже знали слова «корабль», «хитон» и «море». Геродот в свою очередь узнал, что хитон по-финикийски называется «кетонет», солнце – «шемеш», фрукт – «пер», а серебро – «кесеп».
Только сейчас он обратил внимание на удивительное внешнее сходство младших детей между собой. Его догадка подтвердилась, когда Ашцав обнял Сису и сказал: «Эхет». Галикарнасец повидал уже достаточно разных народов, чтобы знать: слово «сестра» на ханаанских языках звучит одинаково.
