Сертификаты… курсы стенографии и машинописи…
языковые курсы (совершенно нечитабельное название языка), уровень
«Продвинутый», оценка «Отлично»… свидетельство о прохождении ускоренного
обучения аналитической магии.
Ай да Гортензия! Ай да мисс Грей! Билли Фрайт вообще
знает, какой алмаз у него работает? На его месте я была бы поосторожнее с
высказываниями, учитывая наличие значка.
Но хотя бы в последнем из перечисленного я могу
немного соответствовать биографии Горти – стреляю я довольно неплохо.
…
Разбудил меня звонок в дверь. Подскочив на диване, я
какое-то время не могла понять, где нахожусь и что за звук раздается из
темноты.
Пара лучей солнца, пробившихся через
противофантомные жалюзи, разбавили полумрак и подсказали, что наступило утро… и
наступило оно давно. Чуть не свалившись на пол под тяжестью металлических
рулонов, я позволила солнечному свету ворваться в комнату.
Голова соображала крайне медленно: это не сон... не
один из тех тягучих сновидений, где я здорова и живу в некой альтернативной реальности. Это как раз и есть нынешняя реальность.
Кто-то продолжал требовательно жать на кнопку
звонка. Одернув сарафан, я ринулась в прихожую. Щелкнула выключателем (пальцы
сами нащупали его у двери), поймала отражение в зеркале... уф! Это же надо было
уснуть, уткнувшись лицом в диванную подушку. На моей левой щеке можно было
косвенно, но в подробностях, изучить вышитых на думке бабочек.
За дверью нетерпеливо переминалась Фиби Лоран. Она
ворвалась в квартиру со словами:
— Гортензия, ты спала?! Слава богам! Я боялась, что
тебе опять стало плохо!
— Мне хорошо, — пробормотала я в спину мисс Лоран.
Та уже стояла посреди гостиной и с любопытством
оглядывалась:
— Так вот ты какая, Мышиная Нора.
— Что? — переспросила я.
— Ты всегда говорила, что твоя квартира – мышиная
нора, а ты в ней старая мудрая мышь... Это же из сказки... как ее... «Дом под
корнями».
— Да-да, — кивнула я. — Не жизнь, а сплошная сказка...
под корнями.
Вспомнился Дуб-исполин. Нет, все-таки хороший мир, и
сказки тут у них интересные.
— Гортензия, ты работала?! — вдруг с возмущением
воскликнула Фиби, подняв с пола дело мистера и миссис Экройд. — Горти, ты
абсолютно неисправима!
— Нет-нет, что ты! — я поспешно выхватила папку из
рук подруги. — Так... полистала на сон грядущий... бегло... глаза устали.
— Да? — подозрительности в тоне мисс Лоран хватило
бы на дюжину прокуроров. — Ты точно не принялась за старое? Скажи, что не
собираешься больше потворствовать амбициям Билли! О нем уже в газетах пишут! И
что ты думаешь? Ни слова о тебе!
Мисс Лоран вынула из сумки серой бумажный рулончик,
перехваченный грубой резинкой, и небрежно бросила его на стол:
— Почитай, когда время будет. Ненавижу этого Фрайта.
Хоть бы мельком о тебе упомянул. Но нет, ни словечка! Одни дифирамбы себе
любимому.
— Фиби, пусть мистер Фрайт поет о чем угодно, меня
ему не расстроить, — заверила я подругу, подхватывая сверток со столика. Он
оказался ежедневным утренним выпуском «Лонгдунского Глашатая». Пресса! Свежая
пресса! Вот чего мне не хватало для повышения информированности. — Закончу
текучку, уволюсь и начну свое дело.
Сказала я это, чтобы немного успокоить Фиби. Но та
огорченно покачала головой:
— Горти, мы сто раз обсуждали идею собственного
агентства и пришли к выводу, что твои мечты... да и мои тоже… я ведь так хотела
стать твоей помощницей... эти мечты неосуществимы. Никто не примет
женщину-детектива, никто не пойдет к ней со своими проблемами, никто не станет
с ней работать: не полиция, ни информаторы, ни пресса...
